Я рожу тебе детей
Шрифт:
Он бы возразил. И привел тысячу аргументов. Но все оказалось куда проще, чем он придумывал и выстраивал линию защиты собственных прав.
Покатилось, как снежный ком — не остановить.
— Ты когда приедешь домой? — спросила вечером Лина. Ничего необычного в ее видеозвонке не было.
Она часто позванивала. А Олег ей — все реже. Да, можно сказать, в последнее время и не звонил: сказать нечего, лгать за глаза он не привык. Считал, что при важном разговоре лучше человека видеть воочию, а не через монитор компьютера.
Как-то
Несмотря на договорной брак и богатого отца, она не была ни стервой, ни избалованной фифой. Они жили неплохо, хорошо даже, если уж по правде. Не хуже других среднестатических семей.
— Скоро, — ответил твердо. Да, именно так он и собирался сделать: поехать, поговорить, решить.
— Возвращайся скорее, — вдруг заплакала Лина и прошептала: — Я беременна, Олег.
Это был удар. Он даже сразу не поверил. Засомневался. Подумал: это все происки отца — рассказал, небось, Линке, убедил повлиять, найти способы. С него станется. Он и не такое проворачивал, если ему очень нужно было. Когда отец идет к цели, он не гнушается никакими методами.
Но, глядя, как по щеке жены ползет одинокая слезинка, Олег решил, что не настолько Линка великая актриса, чтобы так играть.
Реальность подобралась еще ближе, дышала в затылок и подталкивала. Прятаться от мира хорошо. Но рано или поздно приходилось выходить с миром на бой, открыв забрало и нацепив броню. Только мир очень хорошо знал, где у брони уязвимые места, а потому с легкостью добирался до тела и ранил.
На следующий день приехал отец. В этот раз он не орал и не гневался. За два дня, что Олег его не видел, отец словно сдал. Будто невидимая болезнь подточила его внезапно — так сильно он изменился внешне.
— Только тебе, конечно, решать, сын, что делать со своей жизнью. Но от того, что ты решишь и как поступишь, зависят жизни других людей. Я не о семье сейчас, хотя зацепит, в первую очередь, и мать, и Глеба, брата твоего. О себе я не беспокоюсь: каждый мужик должен уметь принять удар и выстоять. Я о судьбах тысячи людей, что зависят от нашей компании. У нас… не очень хорошо обстоят дела. И если Ивлев перестанет поддерживать, нам конец. Ну, и тому, что выстроил ты, тоже. Два года для быстро развивающейся компании не срок. И все, чего ты достиг, превратится в прах.
Он перекладывал груз на плечи Олега. Большой неподъемный камень, который он, как Сизиф, должен был переть в гору, не зная, не полетит ли этот огромный булыжник вниз, увлекая его за собой.
И снова Олег не поверил. Решил во всем разобраться сам. На это ушла еще неделя, которая ясно дала понять: отец не преувеличивал размер катастрофы. Как так получилось, по каким причинам крепко стоящий (на
За это время Лина прислала ему заключение врача, результаты УЗИ и снимки их ребенка. За два года как-то не получалось у них с зачатием, а тут — как будто специально. В то время, когда он встретил девушку, в которую влюбился…
Глава 5
Ему двадцать четыре. Ей восемнадцать. У него беременная жена на руках и погибающий бизнес. У нее — еще вся жизнь впереди. И Олегу предстоял выбор: либо предать себя, либо предать всех, кто ему верил.
— Уезжай, — сказала ему Аля. Смотрела огромными глазами, выворачивая душу, разрывая сердце на клочки.
Он ничего ей не рассказывал, но каким-то шестым чувством, что присуще даже маленьким женщинам, она видела и понимала: с ним что-то творится не то.
А он не мог. Не хотел отрываться, терять с ней связь, которую, кажется, подарили сами небеса. Это было выше его сил — уехать. И на какое-то время он завис — ни туда и ни сюда.
До тех пор, пока мать не вытолкала его в шею. Не буквально, но получилось именно так.
— Поезжай, сынок. Рано или поздно нужно сделать это. А уж потом… решится как-нибудь.
Она купила ему билет на самолет, сама сложила чемодан. И дала возможность проститься с Алей.
— Утром приду, отвезу тебя в аэропорт, — сказала она, уходя.
В тот последний вечер он во всем признался Але. Рассказал и про ребенка, и про гибнущую компанию, которой нужны были деньги Ивлева.
— Я бы хотела привязать тебя к себе. Крепко-крепко, — сказала его лучшая в мире девочка. — Но это неправильно. Я не могу. Просто нам отпущен был именно этот срок побыть вместе. Я не смогу отнять тебя у ребенка. Будь счастлив, ладно? Победи всех. У тебя получится. И вспоминай обо мне хоть иногда.
В тот вечер он впервые заплакал. Сколько себя помнил — ни разу с ним этого не случалось. Разве что в глубоком детстве, о котором он уже не помнил. Плакал в душе, под струями воды, чтобы никто и никогда не смог увидеть его слабость и позор.
А когда вышел, Али уже не было. Только запах ее духов витал в воздухе да одиноко лежала на стуле его футболка, которую она любила носить, когда они оставались вдвоем.
Мать провожала его, как верный часовой. Наверное, боялась, что он сбежит. Олег и впрямь был близок к тому, чтобы оттянуть отъезд еще на какое-то время. Умом понимал, сердцем — нет.
Он уехал на девять долгих лет. За это время много воды утекло и многое изменилось. Сложная беременность у жены. Потеря ребенка. Попытки хоть как-то устроить семейную жизнь, которая все же дала трещину, что так и не затянулась, не заросла. Лина так и не смогла больше забеременеть, впала в отчаяние, но цеплялась за него, как утопающий хватается за соломинку.