Я рожу тебе детей
Шрифт:
— Что ты знаешь о жизни, глупая девчонка? Что ты можешь дать мне?
Можно сказать, каждый говорил сам по себе и почти одновременно.
Я заткнулась, пытаясь переварить очередное оскорбление. Он заткнулся, как-то странно разглядывая меня. Более тщательно, чем до этого. Прожигал насквозь.
Я попятилась. Точно так делал его сын, когда задумывал какую-то пакость.
— Годится! — щелкнул он пальцами. — Ты родишь мне детей. Я согласен.
Глава 7
— Погодите, погодите, — еще больше попятилась я и
— Ты же сказала: выйду замуж и рожу детей? — сделал он шаг ко мне и навис, будто скала, подавляя и не давая вздохнуть.
Я почувствовала, как задыхаюсь, мне не хватало воздуха.
— Вы с ума сошли? — прошептала я беспомощно.
— Нет. Я как раз в очень здравом уме. При светлой памяти и вообще — абсолютно здоров как физически, так и психически. Могу представить все справки. У тебя какие-то проблемы?
Я закрыла глаза. Выдохнула. И попыталась посчитать хотя бы до десяти. Сбивалась то на счете четыре, то на пять — никак не удавалось прийти в себя. Плюнула. Открыла глаза.
Он смотрел на меня не мигая. Обжигал синью. Мне стоило большого труда не поежиться. Если и существовали хоть какие-то сомнения, что Никитос его сын, то сейчас я поняла: даже тест ДНК не стоит делать. Они не просто родня. У них какое-то жутко генетическое сходство. И как я сразу не догадалась, как только увидела этого типа на пороге своего кабинета?
— Послушайте, — уперлась я задницей в подоконник — дальше отступать было некуда, — давайте остынем и постараемся друг друга услышать. Вряд ли это на самом деле то, что вам нужно.
— Ты не понимаешь, — схватил он меня за плечи и сжал так, что я пискнула, — у меня вся жизнь летит в пропасть. Я сюда ехал, чтобы камня на камне не оставить — забрать своих детей. У меня их, оказывается, двое. А в браке — ноль. Пятнадцать лет ушло, как в раскаленный песок: лечения, обследования, несколько попыток ЭКО — и все тщетно, понимаешь? Жена меня возненавидела, потому что я ей ничего не мог дать! А здесь, оказывается, дети мои росли, не зная отца! Да будь Аля жива, я бы придушил ее, ей-богу! А сейчас я не знаю, не знаю, что делать… Я видел глаза ее сестры. Видел сына и дочь. Им… хорошо без меня. Они во мне не нуждаются. Я могу все переиначить. У меня, поверь, хватит сил, энергии, денег отсудить детей. Но я не знаю, не знаю, правильно ли это! Мне срочно нужно переключиться на что-то, обрести новый смысл, что-то такое, что перебьет, заставит отвлечься, позволит не наломать дров еще больше, чем есть сейчас!
Его прорвало. Собственно, я добилась того, чтобы разговорить. Но не таким же способом! Не за счет моего личного пространства!
Змеев тряс меня, словно грушу. Я чувствовала, как внутри бултыхается сердце и волосы на затылке встают дыбом.
Если я сейчас его пошлю, он отберет Никитоса и Каролину у Юли. Там, правда, муж ее, Вересов, не такой уж простой фрукт, но, глядя на этого исполина с прожектором вместо взгляда, сразу понятно, что произойдет
Он отберет детей. Он способен на это. Не пустые слова, не треп, не угрозы. Это констатация фактов. И ему нужно переключиться, чтобы не думать, оставить все, как есть.
«Но почему я?!» — взвыла мысленно и заметалась, как лисица, что попала в капкан. Выхода нет, можно лишь отгрызть самой себе лапку.
И тут меня перемкнуло. Будто кто-то щелкнул тумблером.
А что я, собственно, теряю?.. Одиночество? Постылые вечера, когда мысли душат? Я ведь и на работе в субботу оказалась не просто так. Это попытка убежать от невеселых дум, заполнить пустоту хоть чем-то.
А тут он — весь из себя Змеев. Можно заполнить пустоты и живым человеком — ничуть не хуже вариант. Тем более, если мы все обговорим и уладим. Сможем найти общий язык и договориться.
— Как вы себе это представляете? — заставила я себя открыть рот, осторожно так, будто по минному полю.
— Тебе сколько лет, Лер? — у него подозрительно охрип голос, а у меня что-то екнуло внутри. Так, что стало больно и почему-то приятно. У него что, провалы в памяти? Он же уже об этом спрашивал.
— Д-двадцать шесть. Почти д-двадцать семь, — вообще никогда не заикалась, а тут — приехали. Но это скорее дрожь, впору зубами чечетку выбивать.
— И ты в таком возрасте задаешь вопросы, откуда дети берутся? Я против пробирок. Естественным путем гораздо лучше и приятнее.
О, Боже. Мама дорогая. Папочка любимый. За что?!
— Что? Вот так сразу? Даже чаю не выпьем?
Змеев на секунду замер, затем тряхнул головой, словно принимая решение.
— Нет. То есть да. То есть не будем торопиться. Наше никуда от нас не убежит.
Наше?! Слишком все стремительно. И я толком не поняла, как дала себя в этот кошмар наяву втянуть. Но тут главное — притормозить. Постепенно. Лишь бы он выкинул из головы мысль отобрать у Юльки детей. А потом уже оно как-то само по себе рассосется, я уверена.
— Мы должны все обговорить, — сказала я твердо и решительно толкнула Змеева в грудь. Он крякнул. Его лапы обхватили мои ладони, что буквально утонули в его больших руках.
— Мне уже все нравится. Ты смелая малышка, правда?
— Перестаньте пошлить и давить на меня!
— Не буду. Постараюсь. Договор — это хорошо. Я люблю договоры. С ними проще и все прописано. Да. Именно так и надо. Ты молодец.
— Лерочка, ты работаешь? — просунула в дверь любопытный нос Светлана — соседка по офису.
У нее тоже свое дело. Она — потомственная ведьма в каком-то там поколении. Сертифицированная и дипломированная. Гадает на картах таро, составляет натальные карты, индивидуальные гороскопы, выливает на воске порчу, лечит бесплодие и так далее. Полное мракобесие, короче говоря. Но, судя по клиентуре, весьма доходное, и, потому как народ к ней косяком идет, то ли помогает, то ли вера в чудеса в людях не убиенна.
— Оу! У тебя новый ухажер? Еще один? Не буду тогда мешать.
Взглядом потомственной гадалки, Светлана окинула Змеева с ног до головы, оценила его мужественный профиль и, не стесняясь, показала два больших пальца, мол, одобряю.