Я рожу тебе сына
Шрифт:
И даже в дождливые осенние дни, когда за окном непогода, барабанит дождь, и так уютно и тепло под одеялом, я не спала — просто лежала с закрытыми глазами, чтобы воспиталка не подняла и в коридор не поставила в наказание. Или могла какое-то занятие придумать, мол, не хочешь спать — иди пыль вытирать или пол мыть в туалете.
Сегодня, кстати, и день пасмурный, может поэтому я как сурок в норке. И стоит закрыть глаза — вижу Тимура с Кристиной. Не как на том видео, где она у него на руке виснет, а другое. Эротично-порнографическое.
Вижу, как он трахает ее на кровати в номере, откуда она
Вижу, как он дергает ее на себя, приподнимая за бедра выше и впиваясь в промежность ртом. Проталкивает внутрь язык, вылизывает, посасывает клитор, будто пьет оттуда. И она снова кричит.
Сворачиваюсь клубком на кровати, почему-то так мне теперь хочется лежать. Как будто у меня центр уязвимости в районе солнечного сплетения, и я его прячу. Там сейчас все горит огнем — так больно мне никогда не было.
Самым правильным было бы сейчас встать и уйти, все равно куда, куда глаза глядят. Можно на свою квартиру — я знаю, что не смогу там жить, съеду, но можно же пересидеть несколько дней?
Но я не могу уйти, не сказав Тимуру о деньгах. А главное, я просто обязана посмотреть ему в глаза. Почему-то уверена — как только увижу, сразу все пойму без лишних слов. Но вот когда он вернется, я не знаю. Я даже не знаю, куда он улетел, вчера только прочла, что форум, а где он, не запомнила.
Во двор въезжает машина, и я вскидываю голову. В глазах темнеет, голова кружится, какое-то время вижу перед собой только рой звездочек. Я вообще здорова? Никогда такого не было. Сползаю с кровати и плетусь к окну — это Тимур, вон он выходит из машины.
Сердце сжимается, когда я вижу его высокую широкоплечую фигуру. Он идет в дом, по привычке бросив взгляд на наше окно. Отшатываюсь — не хочу, чтобы он меня видел. В груди болезненно ноет — я так соскучилась, так измучилась без него.
На миг появляется заманчивая мысль: а что, если сделать вид, что я ничего не знаю? В самом деле, его персонал совершенно напрасно вчера прятал глаза. Новости я не смотрю, и репортаж с открытия форума точно прошел бы мимо, если бы не Кристина. А ведь еще фото…
Я даже замираю, когда представляю, как подойду, широко улыбаясь, будто ничего не было. А лучше подбегу, как раньше, брошусь на шею, начну целовать. Он прижмет меня к себе, укусит мочку и шепнет на ухо:
— Ты со мной в душ? Так хочется трахаться, Вероника, так хочу тебя сзади…
И все, и плевать на Кристину. Он же ничего не сказал, когда уезжал, значит, его устраивает именно так.
Еще немного позволяю себе помечтать, совсем чуть-чуть, а потом открываю глаза и распахиваю дверь спальни. Иду вниз как зомби, встречный охранник, увидев меня, тревожно отступает с дороги.
Тимур видит меня и выпрямляется — он еще даже не переобулся. Смотрит выжидающим взглядом, его глаза — две холодные льдины. Две вершины айсберга, плывущего под водой. И я на своей утлой лодочке врезаюсь в него на всех парах.
Подхожу ближе, размахиваюсь и со всей силы бью по щеке.
Замахиваюсь еще раз, но он перехватывает руку, наклоняется ко мне, его глаза сверкают, а каждое слово звучит как звук молотка, забивающего гвозди в гроб.
— Я тебя предупреждал, чтобы ты не привязывалась ко мне, Ника. Теперь тебе придется уехать. Иди, собирай вещи, Сотников тебя отвезет.
— Я не поеду с Сотниковым, — выдергиваю руку, — и вещи мои уже давно собраны. Сама бы ушла, но хотелось дать тебе по роже. Вызови такси, я пойду попрощаюсь с Робби.
Резко разворачиваюсь так, что хвостом бью его по лицу. Я не вру, вещи у меня и правда сложены — мои, которые Тимур забирал из моей квартиры. Я не выбросила их, как он говорил, а сложила в сумку. Осталось забрать паспорт и все, мне не нужно все то шматье, которое он мне покупал. Пускай Кристину дальше наряжает, ей нужнее.
Я была полной дурой, когда думала, что смогу пожить с Тимуром, забеременеть от него и сбежать. Трижды дурой. И забеременеть не так просто, а уходить от него вообще невозможно. Больно так, что в глазах все плывет. И мутит.
Я не просто так пошла к Робби. Мне нужно сказать Тимуру про деньги, но сообщение отправить нельзя — телефон читается Самураем. Дом напичкан «жучками», я не могу нигде говорить. Надо написать записку, а ручку и бумагу в этом доме я видела только на кухне у Робби.
Он достаточно старомоден и все свои рецепты записывает в большую книгу, которая хранится там же на кухне. Я даже не могу попросить у него ручку, потому что Сотников не должен знать о записке, он тогда сразу что-то заподозрит.
— Вероника! — Робби больше не прячет глаза, зато теперь их прячу я, терпеть не могу обманывать. — Ты…
— Я пришла попрощаться, Робби, — слеза катится по щеке абсолютно натуральная, мне правда безумно жаль. В груди жжет и дымится.
— Детка, — голос Робби звучит сипло, он не договаривает. За него договариваю я.
— Ты ошибся, Робби, — шепчу и глотаю слезы, — моим корням не было там за что зацепиться. Совсем не за что. Мое дерево здесь не прижилось.
— Я могу что-то для тебя сделать, Ника? — спрашивает он, и я вижу, как блестят его глаза. За одно это я готова его расцеловать.
— Можешь, — улыбаюсь сквозь слезы, — бутерброд.
Он тоже улыбается, треплет меня по щеке и идет к холодильнику. Я подхожу к кофемашине, и пока варится кофе, быстро хватаю с полки книгу, выдираю сзади чистый лист и прячу в карман шорт вместе с ручкой.
Пью кофе с фирменным сэндвичем от Робби за столом. Сотников заглядывает, видит меня, но ничего не говорит. Ну хоть не гонят в шею, дают спокойно поужинать.
На самом деле я жую, не чувствуя вкуса, но обижать Робби не хочется. Иду в туалет на первом этаже, усаживаюсь на крышку унитаза и быстро пишу записку. Пишу Тимуру, что его дом и машины под завязку набиты прослушивающими устройствами, что Сотников и Жиган должны его кому-то слить и что деньги я забрала из сейфа и перепрятала под садовым светильником. Третьим от крыльца.