Я рожу тебе сына
Шрифт:
— Он мне не отец, — цежу сквозь зубы, и Шерхан неожиданно взрывается.
— Что ты можешь знать, сопляк? Не смей судить отца, он был хорошим человеком.
— Хороший пацан — не профессия, — снова цежу.
— Умник, — глаза Шерхана опасно суживаются, — а вот сам попробуешь бизнес отмыть, я посмотрю на тебя. Он молился на вас, на тебя и на жену, маму твою.
— Он не имел права подставлять семью. Не мог защитить, нечего было заводить, — продолжаю упрямо.
— Вот будут у тебя свои дети, я тогда на тебя посмотрю, — недовольно тянет Шерхан, — а он
Правильная поддержка — это Шерхан, ну а кто же еще? Конечно, он бы поимел при этом половину всего, если не больше, такая крыша дорого стоит. И я прекрасно понимаю, что если соглашусь, хорошо, если половину активов обратно получу, а так треть максимум.
Но у меня в самом деле нет выбора, и предложение Шерхана сейчас настоящее спасение. Однако я буду последним лохом, если дам это понять.
— У меня есть условия, — облизываю пересохшие губы, Шерхан оглядывается по сторонам и подает мне бутылку с водой. Заботливый, блять. Делаю глоток и киваю. — Ментов, которые мне крысу подослали и закрыть меня хотят, обнулить. Демьяна Морозова подключить к делу об убийстве Доминики Гордиевской. Ну и мое дело закрыть.
— Хорошо, — Шерхан даже не делает вид, что раздумывает. Встает и идет к выходу, оборачивается уже на пороге. — Я пришлю юристов, раньше сядем — раньше встанем. Собранию сообщу о своем решении сам. А ты выздоравливай, Тимур.
Он выходит, и шкафы вслед за ним покидают палату. Я обессиленно откидываюсь на подушки — вымотал он меня, такая энергетика бешеная, и правда, звериная. Но главного я добился — если Шерхан обезвредит тех, кто гонялся за моими деньгами, они не смогут достать Нику. Потому что я сам ее должен найти. Она меня предала, и только я буду решать, что с ней делать дальше.
— Что тебе там не нравится, Демьян?
— Не знаю, Тим. Все не нравится, — Морозов сплевывает, я жду. Мы уже не прячемся, Шерхан слово сдержал. Меня больше не пасут силовики, а сам Шерхан стал богаче еще на несколько миллионов. Долларов, естественно, мы с ним не мелочимся.
Я теперь нищий, как церковная мышь, любой пенсионер в стране даст фору Тимуру Талерову, потому что все свое имущество, движимое и недвижимое, я передал Шерхану. В дар. Аукцион, блять, щедрости. Даже юристы, через которых мы сделки проводили, в шок впали — бумажки подмахивали молча, а сами в лице менялись. От кипенно-белого до багряного и обратно.
Их Шерхан ко мне прямо в палату привел, я от такой заботы чуть не прослезился. А может, бабла стало жаль, кто нас, с дырками в голове, разберет.
Зато Демьян был допущен к материалам дела, и я его совсем потерял. С охраны его сняли после того, как за нас — точнее, за меня, за него уже паровозом — вписался Шерхан. Я начинаю подниматься и ходить — уже дохожу до толчка, сам себя уважать начинаю.
Сегодня пришел Морозов, весь в мыле, и мы с ним вышли на прогулку. Но я на своих двоих, а не в коляске, и это тоже неслабое достижение, как на меня.
— Дело
Я слушаю, а у самого нутро будто заледенело. Не могу представить Доминику мертвой, вот хоть снова в меня стреляйте, не могу.
— А вот с девушкой этой, с Никой, не все так просто, Тим, — Демьян задумчиво смотрит куда-то вдаль, и это явный признак того, что он подбирает слова.
— Давай уже, говори, — морщусь я, — сил нет никаких.
— Чистая она, Тимур, как слеза.
— Это что значит? — туплю. — Значит, не она взяла деньги?
Туплю не то слово, мне Демьян уже показал запись из облака, как Ника по всему дому камеры жевательной резинкой залепляет. Но просчиталась моя девочка, в подвале две камеры, она одну увидела, а вторая во всей красе запечатлела, как она мешок из хранилища тащит. Пыхтит, надрывается и тащит. Я планшет, с которого смотрел, об стену херакнул, но разве это решило проблему? Нет, не решило.
— Значит, что они с Сотниковым вместе тебя сливали. Возможно, Ника твоя была к Самураю приставлена как смотрящая, а может, у нее была чисто отвлекающая функция. Но биография у нее слеплена идеально, такую не каждому агенту рисуют. В школе, где она училась, архив недавно сгорел, родители погибли, куда ни кинься, везде все подчищено. Очень ладная картинка, а сколько там правды, никто не знает кроме нее. Ты же повелся как малолетка.
— Она, — сиплю и прокашливаюсь, — она девочкой была, Демьян.
Морозов снова презрительно сплевывает.
— Нашел чем удивить! Ты в каком веке живешь, Тимур? Зашиться им сейчас как два пальца обоссать. Ну ладно, ладно, не зеленей так. Даже если и девочка, девочкам что, деньги не нужны? Но думаю, скорее всего, влипла твоя Ника всерьез, скажем, по наркоте, вот ей и предложили не давать ход делу, если согласится Самураю подыграть. Эх, не зря его положили, Тим, не зря, много интересного он мог рассказать…
Потому и положили, чтоб не рассказал. Насчет наркоты я с Демьяном согласен, а вот в остальном на сто процентов уверен — до меня у Ники никого не было. Тут дело не в физиологии, ясно, что ушлая девица даже опытного мужика нае…ть может. Тут другое.
Ее глаза, ее лицо, чего стоил полный ужаса взгляд, когда она член мой увидела — такое не сыграешь. А минет, который она так и не научилась делать? Нет, Ника если и врала мне, то головой, а не телом. Впрочем, предательства это не отменяет.
— Ее ищут, Демьян? Должны искать, она ведь и их нае…ла, когда деньги из-под носа увела. И у них, и у Самурая.
— Нет, насколько я знаю, — качает головой Морозов, а я даже глаза закрываю от осенившей меня догадки. Правильно, Талер, умный, сука…