Я с тебя худею
Шрифт:
— Нет, спасибо, — отрешенно отвечает она, не отрываясь от экрана.
Леша садится есть, с аппетитом поглощает мясо. Я немного завидую ему, даже слюнки текут. И мясо пахнет обалденно. Он замечает мой плотоядный взгляд и протягивает вторую вилку, предлагая взять кусочек из его тарелки. Я мотаю головой.
— Не возьмешь сама, я сам затолкаю это в твой рот, — спокойно говорит он и смотрит на меня, а потом с лукавой улыбкой замечает. — Как классно прозвучало, правда?
Я кошусь на Ульяну, моля бога, чтобы она не подслушивала за нами. Но сестра
— Вот что надо сделать, — деловито говорю я, краду с тарелки самый маленький кусочек мяса и отхожу на безопасное расстояние от парня, — пусть они дадут бой, и Мастер Вселенной проиграет. В моменте, когда Октопус и Арсиан будут забирать ледяное изваяние Олимпики, пусть кто-то заметит в лаборатории Мастера целую кучу книг и древних манускриптов, по которым поймут, что он изучал, как вернуть к жизни замороженное тело. Пусть это поразит их и уходя с планеты они будут смотреть на злодея, который останется совсем один и кто-то просто вслух выскажется о том, что он пытался помочь. Вскользь, не придавая особого значения. Но читатель поймет абсолютно все, что ты хотел сказать. Это называется «крошки Гензель и Гретель».
— Это просто отличный ход! — говорит Соколов, после минуты раздумий над моим предложением. Он нечаянно роняет на себя кусочек помидора, и он катится по белой футболке, оставляя красное маслянистое пятно. — Черт, только не Levi’s!
Леша хватается за края футболки и одним грациозным движением стягивает ее через голову. Я открываю рот от вида его безупречного, шикарного тела, бесстыдно смотрю и не могу оторвать глаз. А чего я еще ожидала от лучшего фитнес-инструктора в городе?
Меня поражает не то, что он шикарно выглядит, а то, что я никогда раньше не обращала на это внимания.
Соколов расхаживает по квартире в поисках чистой футболки минуту, может больше, а мне кажется — целую вечность.
— Ты закончила? — надевая футболку, он подходит ко мне и с насмешкой смотрит на меня.
Я громко глотаю и боюсь даже представить, как выгляжу со стороны. Поймана с поличным. Каюсь.
— Чай, говорю, допила? — уточняет он, но по хитрой морде вижу, что он имел в виду вовсе не чай. Видел, как я на него пялилась, гад!
— Д-да, спасибо…
Как же глупо и неловко получилось.
— Кто ты и куда дела Ермакову? — звучит его голос рядом с моим лицом.
Я поднимаю глаза и смотрю на его сияющую физиономию с недоумением. Он поясняет с улыбкой.
— Я думал, что ты запустишь в меня чем-нибудь тяжелым, когда намекнул на порно-киношку. А когда пригрозил затолкать тебе в рот кусок мяса, обычная Олеся, которую я знаю много лет, проткнула бы мне глаз этой самой вилкой…
Он коснулся моей щеки кончиками пальцев и сразу же отдернул руку, словно обжегся.
— Что с тобой, Ермакова? — в его глазах мелькнула тень тревоги. — О чем ты хотела поговорить? Ты собираешься рассказывать или мы весь
Глава 11. Новое условие
— Мне позарез нужно твое участие в литературном форуме, ты меня очень выручишь, если согласишься, но…
Я говорю, а он смотрит на меня сверху вниз со снисходительной улыбкой:
— У тебя всегда есть какое-то «но».
— Прости, — быстро реагирую я и краснею до ушей, — но я не могу согласиться встречаться с тобой.
Боже, я это сказала! Просто камень с души! Мне даже дышать становится легче.
Соколов возвращается на свое место и продолжает есть, как ни в чем ни бывало. Я смотрю на него и жду. Он как будто нарочно заставляет меня нервничать своим упрямым молчанием.
— Не можешь или не хочешь? — наконец говорит он, как только заканчивает с мясом и вытирает губы салфеткой.
— Я не хочу тебе врать, — глупый ответ, но правдивый, потому что прямо сейчас я не понимаю, что чувствую не только к нему, но и вообще.
— Это все из-за того препода, который звонил тебе вчера вечером?
Его проницательность окончательно выбивает почву у меня из-под ног, я молчу и пялюсь на него, не скрывая удивления. Он ждет ответа, а я просто киваю.
— Я так и думал, — он сжимает в руке салфетку. Больше ничем, абсолютно ничем не выдает эмоций.
Наше затянувшееся молчание нарушает внезапный смех Ульяны. Она громко хохочет с чего-то в мультике и выводит нас обоих из задумчивого ступора. Сестра совсем не обращает на нас внимания. Милаш радостно виляет забавным, коротким хвостиком, реагируя на смех сестры.
— Насколько все серьезно? — тон спокойный и можно подумать, что равнодушный.
Я никому, кроме Маруськи не рассказывала о своем помешательстве на Аксенове. Говорить все как есть, начистоту, да еще и Соколову — стыдно и как-то… неправильно.
— Ну, он мне нравится, — выдавливаю из себя самый нейтральный ответ.
— Нравится? — Леша смотрит на меня и хмурит лоб. — То есть никаких отношений между вами нет?
Мотаю головой. Стыжусь и краснею уже почти до слез. Только Соколов способен вызывать у меня подобные эмоции.
— Что ж, хоть это радует, — выдыхает он, и как будто бы оживляется.
— Что именно?
— Что этот твой Виктор Максимович не опустился до интрижки с собственной студенткой.
Ну надо же! Даже имя его запомнил!
— Вообще-то… — я замолкаю, с трудом сдерживаюсь от бесполезных попыток оправдать или как-то защитить преподавателя.
— И как давно ты сохнешь по этому типу, Ермакова? — он смотрит на меня с насмешливым вниманием. А я не понимаю, что же его так радует.
Я пожимаю плечами и потупляю взгляд. Как назло, чай уже закончился, но я все равно делаю вид, будто допиваю остатки, только бы чем-то заняться и не смотреть в глаза Соколову.
— Так вот ради кого ты решила похудеть, — Леша встает и убирает тарелку в посудомойку. — Ты отдаешь себе отчет в том, что не должна меняться ради какого-то…