Я с тебя худею
Шрифт:
Проходят секунды, мучительные и странные, но ничего не происходит. Я боюсь проявлять инициативу, так и замираю на его губах. Соколов тоже ждет и никак не реагирует, стоит не шелохнувшись. Я не понимаю: он в шоке или предоставляет мне полный карт-бланш?
Ощущение легкости испаряется, как будто его и не было. Я отстраняюсь от Соколова, готовая провалиться сквозь землю. Леша смотрит на меня широко распахнув глаза, тяжело дышит и кажется стоит на краю безумия. Еще один шаг, всего одно слово, любое действие и ему снесет крышу.
— Прости, я… —
Поворачиваюсь к нему спиной, и уже заношу ногу, чтобы встать на порог и сесть в авто, но он хватает меня за руку и резко разворачивает к себе.
— Почему ты это сделала? — говорит, нет, рычит он, оказываясь близко ко мне, к моему лицу… точнее, к моим губам.
— Думаю… просто поддалась порыву, — честно отвечаю я, от стыда опускаю голову, но Леша заставляет меня смотреть на него, взяв меня за подбородок.
— Не играй со мной, Ермакова, — его голос звучит предупреждающе, даже опасно. Я неосознанно делаю шаг от него и упираюсь в машину спиной. Соколов ставит руки по обе стороны от меня и подходит еще ближе. Так близко, что уже почти вдавливает меня в несчастную ауди.
— Ты же сам сказал, что собираешься поцеловать меня сегодня.
Мой голос звучит по-идиотски. Как и это оправдание. Ну что, что черт возьми, меня дернуло взять и поцеловать его? Вот дура!
— Это была шутка, я всего лишь задирал тебя…
Этого я никак не ожидала и отпрянула от этих слов, словно он ударил меня ими. Я прокрутила в памяти весь сегодняшний вечер и взглянула на него под другим углом. Эти его улыбки, заискивания, флирт, руки на спине — просто манера общения? И больше ничего? Не может этого быть! Я не верю. Отказываюсь верить и все тут!
Он видит смятение и разочарование в моем взгляде и спешит объясниться:
— Это не значит, что я этого не хочу! Не смей даже так думать!
Я окончательно путаюсь. Алкоголь не помогает мне разобраться со смыслом его слов. Смотрю на него с немой мольбой в глазах.
— Ты даже не представляешь, что будет значить для меня этот поцелуй, глупая!
Моргаю, все еще не понимая. Почему-то становится страшно. От его дикого взгляда, он горячности его слов, от того, как часто он дышит прямо у моего лица и пахнет… клубникой.
— Ммм…
Что это? Это я стону? Закрываю рот рукой и испуганно смотрю на него.
— Прости, — опускаю руку. Обещаю себе: никаких баров и коктейлей в присутствии Соколова. Никогда! — Я больше не буду…
Его глаза еще больше расширяются. Он не дает мне договорить, громко чертыхается и набрасывается на меня с поцелуем.
Глава 20. Оправдания и уговоры
Чувствую клубнику и мяту на Лешиных невероятно мягких, теплых губах. Они сладкие и безумно вкусные. Я уже не понимаю от чего больше пьяна: от алкоголя или от этого чувственного, хотя и вполне целомудренного поцелуя. Мне хочется, чтобы Соколов не сдерживался, стал смелее, а он как будто читает мои мысли и тут же углубляет поцелуй. И
Голова кружится, закрываю глаза и мысленно отпускаю «стоп-кран», позволяя себе насладиться этим моментом. Мои руки сами тянутся к его широким плечам, я поднимаюсь выше и погружаюсь пальцами в его густую шевелюру на затылке. Слышу Лешин приглушенный стон и прижимаюсь к его мускулистому телу. Крепкие руки Соколова обвивают меня за талию, гуляют по пояснице и опускаются все ниже и ниже и сжимают попу. Вместо того, чтобы отстраниться, я еще больше подаюсь вперед и тихо постанываю. Все, мне вышибает мозги. Напрочь!
Удивительно, как легко я подстраиваюсь под его темперамент и отвечаю с не меньшим энтузиазмом. Как будто мы всегда только этим и занимались, что целовали друг друга, а сегодня достигли идеальной гармонии. Или в прошлой жизни мы уже были вместе, а сейчас наши души узнали друг друга и посылают сигналы в тела. Иначе я не могу объяснить, почему мне так хорошо, что не хочется останавливаться. Слишком хорошо!
Нас неожиданно ослепляют включенные фары из машины напротив. Я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Леша слегка отстраняется от меня, но не выпускает из объятий.
— Соррян, ребят! — из окна Тойоты высовывается мужская лохматая голова. — Не хотел вас отвлекать, но мне домой надо, а вы тут, походу, надолго…
— Едь давай уже! — ворчит Соколов хриплым голосом и возвращает все внимание ко мне. — Весь кайф испортил.
Он смотрит на меня опьяненным взглядом и улыбается. У меня сердце замирает от нежности в его глазах, она исходит от него всего. На меня еще никто и никогда так не смотрел.
— На чем мы остановились? — он говорит, а меня размазывает от теплоты его голоса. Таю, как масло в его руках. Вообще ничего не могу ответить. Мозг, а точнее то, что от него осталось, окончательно плавится.
— Кажется, ты поцеловал меня… — наконец шепчу я и неосознанно облизываю свои губы. На них до сих пор чувствуется вкус клубники.
— Кажется? — хмыкает он, изогнув бровь, и приближается к моим губам близко-близко. Еще чуть-чуть и коснется их своими. — Что нужно сделать, чтобы больше не казалось?
— Перекреститься?
Он мотает головой и выдыхает мне в губы:
— Повторить!
«Да, Господи, да!»
Сердце делает радостное сальто. Соколов раскрывает мои губы поцелуем, наши языки встречаются, и мы оба стонем, словно именно этого желали всю свою жизнь.
— Чувствую себя подростком у подъезда, — тихо усмехается Леша, отстраняясь от моих губ, и касается моего лба своим.
Можно записывать новое время в книгу рекордов за самый долгий поцелуй в мире. У меня горят губы и щеки, в ушах пульсирует сумасшедший ритм сердца, но я чертовски счастлива!
— Ты такая пьяная, Ермакова, — кончиком указательного пальца он проводит линию по моей скуле и подчеркивает мою нижнюю губу. — Уверен, я могу с точностью назвать ингредиенты коктейля, который ты пила.