Я сама призову себе принца!
Шрифт:
Вылетев снова на тракт и застав практически ту же самую картину, я промчалась с дикими воплями мимо разбойников, попутно указав растерянным пассажирам на мечи, и умчалась в другую сторону леса, крича не своим голосом:
— Ой, боюсь! Боюсь! Пожалуйста, не трогайте… Я так устала… Сил бежать уже не-е-ет! Упаду… А у меня столько драгоценностей! Ещё и монеты папа просил бабушке передать… Как же я её без ста дарамов-то оставлю! Ой, что будет-то!
И, выпалив эту околесицу, замерла. Удостоверилась, что в этот раз за мной помчались четверо разбойников, не особо торопясь, чтобы они могли поспеть, поскакала вглубь леса,
— Фамильные драгоценности! Всё, что на свадьбу мне припасли… Как же я это отдам этим разбойникам?! Мужу зачем бесприданница? И зачем я сразу всё с собой взяла? Двести! Двести дарамов наследства да сто бабуле надо передать! Это ведь целых триста! Ой, что будет, если отнимут! Ой-ой-ой!
У разбойников открылось второе дыхание, когда они услышали про такие деньги. И мне пришлось прибавить шагу:
— А ещё пятьдесят мама просила передать своей подруге! — добавив ещё в довесок, чтобы не только второе, но и третье дыхание раскрылось у бандитов.
Фантазия заканчивалась, бежать по влажной почве было трудно, но я не сбавляла хода, тая надежду на то, что мужчины справятся с двумя оставшимися бандитами и смогут вернуть своё, пока я тут ношусь по лесу.
— Стой! Стой! — доносились мне вслед хриплые крики: разбойники уже были на грани.
— Не могу! Мне стра-а-ашно! Столько деньжишь в сумке! Вы же их отнимите! Ещё и снасильничаете над… невинной девицей! Как меня замуж-то после такого возьмут?
— Да стой… ты… — совсем обессиленно и тоскливо провыли они. — Насильничать… не будем. Сил… совсем не… осталось…
— Это вы так говорите! А у тех, что остались у дилижанса, их полно!
— Мы… попросим не трогать…
— Вот уж нет!
— Тогда… тогда… отдай просто вещи и…
— И тогда меня убьют родители! Изверги, вы смерти моей хотите?
— Да… нет… в смысле…
И они остановились. Один аж упал лицом в мох, вконец доведя этим забегом себя.
Я же, утерев пот со лба, припустила сильнее и, сделав приличный крюк, направилась обратно к дилижансу.
Повезет, мужики справятся сами с разбойниками, а нет — так уж помогу им и спокойно до Гриама доберусь.
Но каково же было моё удивление и недоумение, когда я, кроме двух измочаленных разбойников, на тракте никого и ничего не увидела. Дилижанса и всех пассажиров след простыл. Даже лошадей их всех увели. А про меня-то и забыли!
Вот и помогай после этого людям… Хотя, а что я думала, что они будут меня дожидаться? Теперь уже себя впору называть наивной.
Постояв мгновение, я снова вернулась в лес и, углубившись немного, чтобы меня не заметили с тракта, побрела вдоль него.
Оптимизма я не теряла, знала, что с пути не собьюсь и к вечеру, пусть и затемно, буду входить в городские ворота. Плохо, конечно, что придется задержаться. Зато ночью в мягкой теплой постели посплю, а не в лесу. Да ещё и ванну спокойно приму, а не так, снимая на час комнату — что можно за это время успеть? Сполоснуться, подсушить и расчесать волосы да переодеться в чистое…
Ещё через какое-то время я была вынуждена сильно сбавить шаг. Однако не потому, как вымоталась, что, конечно, тоже имело место быть, а из-за того, что под ногами начало подозрительно хлюпать.
Не останавливаясь, достала из кармана рюкзака уже всю помятую и грязную подробную карту, которая стала моей спасительницей, и быстро нашла место, где я примерно
Да где же я успела так провиниться? Почему у меня ничего не может идти по плану?!
Сложив карту и убрав её обратно, поправила лямки рюкзака и начала аккуратно ступать вперед, подбираясь к тракту. По которому мне придется идти.
Шаг за шагом, не торопясь, в промокших уже насквозь ботинках, скрученной в тугой узел юбке примерно на уровне талии, я брела, стараясь ни о чем не думать. Потому как очень не хотелось вспоминать в такой момент о Земле, чтобы не грустить. А о Ледышке, чтобы не начать ненароком торопиться. Мне нужно быть собранной, внимательной. Да добраться уже наконец до Самахара! Целую неделю буду там на пляже отогреваться и в лес проклятый больше ни ногой!
— Вот бы мне сейчас резиновые сапоги, — пробормотала, прощупав влажную, ходящую под ногами почву, и сделала очередной шажок. — А ещё я бы от вертолета не отказалась, — ещё шаг, — да с пулеметом! Чтобы нечисть всякую расстреливать на подходе. А то — жена… взойдешь на ложе к супругу… новое имя дали! Войти я могу только в анналы истории, как самая непокорная жена. А, кстати, — на мгновение я остановилась, — а я, вообще, женой-то стала? Или раз имя то не произнесла, то до сих пор вольная птица?
Почему-то эта мысль, что могу быть ещё не замужем, меня так обрадовала, что я, сделав неосторожный шаг, провалилась по самое колено.
Сдержав очередной вой, я медленно опустилась на другое колено и, упершись ладонями в землю, начала вытаскивать увязшую ногу. Не сразу, но мне это удалось, и даже ботинок свой сохранила.
— Надо срочно на тракт возвращаться, — пробормотала под нос, выливая из ботинка болотную мутную воду.
— Бульк… — «ответило» мне глухо.
Это произошло столь внезапно и неожиданно, что я до ужаса испугалась. Сердце сжалось на секунду, в голове зашумело. Однако в следующий момент я уже взяла себя в руки и, оглядевшись, увидела в пяти метрах от себя странную черную жижу. Похожая на большого, размером с сенбернара, слизняка, она внимательно смотрела на меня крохотными глазками на длинных «палочках». Перепугавшись странного создания, отступив на шаг, я зацепилась каблуком за мох и, рухнув на попу, застучала зубами.
— Бульк, — снова изрек «слизняк», но не сделал попытки двигаться, продолжая смотреть на меня.
— Бульк? — уточнила я.
— Бульк! — непонятное существо немного растеклось по мху и, закрыв глазки, окончательно утихло.
— Ну вот и поговорили… — выдохнула облегченно, понимая, что «слизняк» нападать не собирается, и я ему вовсе не интересна.
И, не утруждая себя тем, чтобы подняться с земли, начала рассуждать, что делать дальше.
Мне придется сейчас дождаться, когда стемнеет, чтобы точно не встретиться с теми разбойниками, и только тогда выбираться на тракт. А значит, ни о какой ванне и теплой постели сегодня уже не приходится и мечтать. Снова предстоит ночевка в лесу. Утром я зайду ненадолго в город, помоюсь, пополню запасы, куплю новое платье взамен этого, просто убитого, да направлюсь дальше.