Я сделаю это сама

Кальк Салма

– Про Трезон что-то говорил Алёшка, - подняла голову Меланья. – Вроде она там с кем-то у ворот разговаривала, а потом ушла.

– И где тот Алёшка?

– Пошёл воду греть на кухню, сейчас вернётся.

– Да так согреем сейчас, – начала было я, но меня прервал господин Асканио.

– Вы для начала с лавки поднимитесь.

– Хватит ехидничать, нам тут всем, как я понимаю, досталось. И нужно разобраться, что это было-то.

– Вы бы не болтали, оба, - вошла Дуня, и казалось, что её странно белое лицо ещё страннее

обычного, и ещё сильнее похоже на маску. – Господин маг, вам что было велено? Лежать. Вот и лежите. Пока не оклемаетесь. Женевьева, ложись-ка тоже, тебе господин генерал вон какую щедрую подушку пожаловал, сказал – раз уж вы живы, вас нужно устроить с комфортом.

– Благодарю вас, - кивнула я генералу, тот улыбнулся.

Дуня пошла к полковнику Трюшону, осматривала его, что-то делала. Асканио не сводил с неё прищуренных глаз.

– Мы, конечно, очень хотим знать, что было у калитки, но теперь, я думаю, рассказ может подождать до завтра, - сказал генерал.

– Наверное, вам нужно сегодня остаться здесь? Вас не потеряют наверху? Мы сейчас придумаем, что постелить, - так, надо позвать Марью, пусть распорядится.

– Госпожа Мари и госпожа Ульяна уже занялись, - генерал прямо не сводил с меня глаз. – Скажите, что вы делали там – с нежитью?

– Я же сказала, - отмахиваюсь. – Да, у Трезон не было тени. И я не знала, что делать, и даже про возможность облить кипятком не подумала. Когда на вас так смотрят – почему-то думается очень плохо, - вообще мозги отказывают, если честно.

– Честно, не знаю, что можно испытывать в таком случае. У меня единственный способ разговора с нежитью – бить. Жечь, - уточнил он со своей обычной усмешкой.

– Я не умею жечь, - пожала плечами я. – Поэтому пришлось сначала звать на помощь, а потом сказки рассказывать.

– Говорю ж я, она безумна. Какие ещё сказки! – шипит со своей лавки господин Асканио.

– А мне кажется, госпожа маркиза вполне в уме, - продолжает усмехаться генерал, или улыбаться? – Рассказывайте, маркиза. Кого вы звали, и что из этого вышло.

Я рассказала – про страшные глаза Трезон, про её слова о муже и о том, что ей тут всё надоело, про горсть крошек от печенья.

– Это от вас привезли тогда. Положи я его на стол – давно бы съели, не я – так ещё кто-нибудь. А так – уже второй раз польза, - пытаюсь усмехнуться я.

– Почему второй? – тут же спрашивает генерал.

– Первый был, когда господин Асканио хотел уничтожить Алёнушку, хотя уничтожать следовало вовсе не её. По правилам, ей нужно что-нибудь дать, и у меня была половинка того печенья. Она взяла, и не стала нас уводить. А сегодня я позвала её, она пришла и помогла. Держала этот дурацкий купол, или круг, или что это было, и говорила, что если его не держать, то он схлопнется, и от нас троих ничего не останется. А потом круг вспыхнул, она взяла Трезон и ушла. И дальше я уже не помню.

– Дальше Анри пришёл за вами, - сказал господин Асканио.

–

А почему вы? У вас же нога? – не поняла я.

– Потому что все остальные уже выбыли из числа бойцов к тому моменту, - генерал снова улыбался. – Слушайте, никто не отваживается сказать, так я скажу. Мы победили, так?

– Так, - согласился Асканио.

– Тогда нужно выпить.

– Будет совсем не лишним.

– Марью попросим, где она, кстати? – я ещё раз оглядела залу.

Марья появилась как в ответ на мои мысли – со стопкой каких-то вещей, похожих на шерстяные одеяла.

– Госпожа Женевьев, вы очнулись! – стопка плюхнулась на ближайший стол, а она подбежала ко мне. – Да почему же с вами здесь всё время что-то случается! Это всё гадина Трезон, я знаю, я знаю!

– Она приложила руку, это точно, - кивнула я. – Слушайте, давайте завтра обо всём этом? А сегодня пить и спать, что ли.

– Вы говорите, как солдат, маркиза, - взгляд серых глаз генерала вновь упёрся в меня.

– Я говорю, как могу. Мари, тащи выпить. И закусить.

– Ульяна сейчас принесёт. Она пошла до себя, и кого-то отправила к святому отцу.

– Ну да, ему бы знать, конечно. И ещё интересно, что видели соседи.

– Утром узнаем про соседей…

– Сейчас пить, да. Дуня, а что там с полковником и Платоном Александровичем?

– Живы, - встряхнула руки Дуня. – Если к утру проснутся – всё хорошо. Обоим досталось. Тут бы мага жизни, но его нет.

– Ничего себе вы захотели, - Асканио сверлил её взглядом.

– Будто сами не знаете, - дёрнула она плечом.

– Знаю, - не стал спорить он. – Возможно, утром я смогу что-то для них сделать.

– А пока молчите, - отрезала Дуня. – Марья принесёт поесть и выпить, и давайте-ка на боковую.

Марья принесла, и Ульяна тоже прибежала – вместе с родственником. Купец Васильчиков оглядел всех нас и восхитился.

– Христово воинство, не иначе, - покачал он головой.

– Как можем, Демьян Васильич, - откликнулась я. – Все живы, что уже хорошо. Остальное утром.

– Значит, дождёмся того утра, - согласился он.

Еду принесли и раздали, выпить тоже раздали, и чай.

– Господа, мы победили, - просто сказал генерал. – И дамы, - кивнул мне. – И пусть это будет конец истории, а дальше – уже следующая.

Я была согласна – насчёт следующей истории.

– Вы же придёте на новоселье? – спросила я. – Все?

– Очевидно, придём. А когда? – живо откликнулся генерал.

– Наверное, послезавтра, - сказала я, подумавши.
– Мы постараемся успеть.

– Говорите, если нужно помочь.

– Я подумаю, спасибо, - кивнула я. – А сейчас, господа, я вас покину. Предлагаю вам чувствовать себя, как дома. Располагайтесь. Увидимся утром.

Я поднялась на ноги, опираясь на лавку и потревожив котов, которые тут же соскочили на пол и показали готовность идти за мной.