Я шагаю по России и не только
Шрифт:
Было обидно, тем более что муж, когда узнал о моём «гешефте», сообщил, что за тот «золотой» я могла получить не только детскую цепочку.
Дом № 36, типичный в стиле эклектики с балконами на втором этаже и многочисленными скульптурами по всему фасаду, привлекал моё особое внимание в школьные годы в дни экзаменов. Мы с подругой обычно накануне экзамена сидели на нашем балконе и повторяли материал по билетам. Она читала ответ, я должна была слушать и запоминать, но постепенно, глядя на скульптуры на противоположном доме, потихоньку засыпала.
– Ты что, спишь? Просыпайся сейчас же. Читай ты теперь!
Я продолжала читать, через минуту замечала, что на нас с противоположного балкона смотрит мальчишка и смеётся, а у подруги глаза закрыты.
– Ритка,
Как-то так получилось, что я больше люблю нечётную сторону улицы. Именно с ней были связаны самые главные события в моей жизни.
В начале улицы от Невской перспективы дома строились для людей обеспеченных и именитых в архитектурном стиле эклектики, часто встречающемся в конце XIX века, с богатым декором. Хозяином дома № 1, что соседствует с дворцом Белосельских-Белозерских, был великий князь Сергей Александрович. Для меня этот дом был интересен по ряду причин.
Во-первых, в одной из квартир этого богатого дома жила и живёт до сих пор моя одноклассница Инночка. Для представителей нашего поколения жизнь в отдельной, то есть не коммунальной квартире являлась чем-то нереальным, сказочным. А у Инночки кроме членов её семьи днём никого не было. Да и вечером родители иногда отсутствовали, можно было кричать, танцевать, высовываться из окон, когда по Невскому проезжали машины с почётными гостями города, наконец, встречать Новый год.
Во-вторых, в этом доме много лет был рыбный магазин, один из лучших в Ленинграде. Какой только живой рыбы, каких только рыбных продуктов мы там не пробовали! Кстати, на лестнице у Инночки, куда выходила задняя дверь магазина, всегда стоял стойкий рыбный запах. В студенческие годы я помню себя, выбирающую из лоханок на прилавке по 100 грамм чёрной паюсной и красной икры, она – икра была не так дорога.
В-третьих, в доме с царских времён было знаменитое шляпное ателье! Модные девушки и дамы с помощью любезных продавщиц подбирали себе шляпки на любой вкус. Я к этим модницам никогда не относилась, но не презирала их, приобрела там пару шляпок, правда не на заказ, а готовых, они были дешевле.
Интересный шестиэтажный дом под № 7 на углу с Графским переулком был построен архитектором Андреем Олем при советской власти в 1929–1931 годах в стиле раннего конструктивизма. Назывался он Дом-коммуна инженеров и писателей, а в народе за бытовые неудобства дом получил прозвище «Слеза социализма». На балкончиках дома невозможно встать даже одному человеку. Чтобы не осложнять быт, душевые комнаты разместили в конце коридора, кухни в квартирах отсутствовали. Помещения общего пользования: детские комнаты, библиотека-читальня и столовая на двести мест с кухонным блоком находились на первом этаже. В 30-е годы в этом доме проживала поэтесса Ольга Берггольц, называвшая его «самым нелепым домом Ленинграда».
Дом № 13 в жизни моей и моих боевых подруг особенный. Меня, тощую бритоголовую косоглазую девчушку, в апреле 1944 года мама за руку привела в школу и представила пожилой худенькой воспитательнице первого класса:
– Мою дочку зовут Оля. Мы недавно вернулись из эвакуации из Свердловска.
– А меня зовут Татьяна Фёдоровна. Сейчас мы пойдем в первый «а» класс, ты познакомишься с девочками. Их много. Но не бойся, они тебя не обидят, – добавила она, увидев мою растерянность.
Девочек оказалось двадцать пять. Они действительно меня не обидели, а когда узнали, что я уже быстрей всех читаю, зауважали. Наша школьная жизнь в 218-й женской средней школе закончилась весной 1953 года, а дружба продолжалась и продолжается до сих пор.
Через несколько лет после нашего выпуска школа перестала быть женской, потом она почему-то стала образовательным учреждением для умственно отсталых детей, а пару десятилетий назад вообще исчезла из сферы образования, уступив территорию какой-то бизнес-единице. Мы с подругами недавно открыли двери бывшей школы и оказались под строгим взглядом стоявшего неподалёку секьюрити.
– У нас здесь был вход в столовую.
– А у нас здесь ресторан.
– Дело в том, что мы когда-то здесь учились. Можно мы посмотрим спортивный зал? Я начинала в нём свою карьеру гимнастки.
– Нет, дамы. Нельзя к нам. К тому же у нас там стоят офисные столы.
– У нас за порядком в раздевалке следила уборщица тётя Маша. Она же одергивала всех, кто скатывался за пирожками по перилам этой красивой лестницы, – это уже мои подруги добавили строгим охранникам при выходе из бывшей школы.
Я много писала об интересной школьной жизни, сейчас хочется добавить информацию, найденную в последние годы в Интернете.
«Сколько у меня было радости, когда я узнала, что идёт запись в школу № 218, что на нашей улице, доме 13. И вот я школьница! Никогда не забуду первый день учёбы. Детей собрали в классе на втором этаже. Вошла учительница. Меня поразила её худоба. Её звали Татьяна Фёдоровна Бладасова. Она рассадила нас по партам… Сидели в пальто и рукавицах. Чернила иногда замерзали в чернильницах… Не все ребята доучились до конца учебного года… Однажды, как всегда, Татьяна Фёдоровна построила нас парами, вывела в раздевалку. Я быстро оделась и выбежала на улицу. Когда вбегала в парадную, раздался оглушительный взрыв: разорвался снаряд напротив нашей школы. Он разорвался до оповещения населения об артиллерийском налёте. Из нашего класса двух мальчиков убило сразу, а Доре Бинимовой оторвало ногу. Наши занятия часто прерывались воздушными тревогами, артобстрелами. При воздушной тревоге нас коридорами школы выводили в бомбоубежище, в Толстовский дом. Там мы сидели иногда по нескольку часов при свете ламп. Татьяна Фёдоровна нам много рассказывала, старалась ободрить ребят… После окончания первого класса в нашем классе было 18 отличников, у всех был красивый почерк. За хорошую учёбу она нам выдавала премии – тетради, которых не было нигде».
18 мая 1942 года трагедия унесла жизни восьми ленинградцев, ещё 54 человека были ранены. Факт гибели детей вошёл в обвинительное заключение СССР в адрес фашистской Германии на международном судебном процессе в Нюрнберге в 1945–1946 годах. Мемориальную доску установили в холле детского театра «Зазеркалье», где в годы блокады располагалась 218-я школа.
Рассказ бывшей ученицы нашей школы об этом ужасном событии раньше я не слышала. Но первую учительницу Татьяну Фёдоровну помню очень хорошо. Она помогла девчонкам из нашего первого «а» класса приобрести красивый каллиграфический почерк, научила дисциплине и организованности. Около моей тарелочки с манной кашей, которой она угостила одиннадцать учениц-отличниц в праздник – День артиллерии в ноябре 1944 года, лежало наставление: «Терпение и труд всё перетрут». У моей подруги-хохотушки Ритки на открытке значилось: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда».
Про этот дом, небольшой частью которого была наша школа, хочется рассказать поподробнее. Он был построен архитектором Гребёнкой в 1863–1864 годах, получил историческую известность как доходный дом и зал собраний М. Ф. Руадзе. Каких только организаций здесь не было! С 1865 года – Петербургский клуб художников, где стали устраивать новогодние праздники для детей, в 1875 году на таком празднике побывал Достоевский. В Редакции журнала Министерства народного просвещения главным редактором был Ушинский. Находились здесь и Петербургское собрание художников, и Столичный артистический кружок, и Петербургский драмкружок.
В 1883–1888 годах дом был перестроен и дополнен четырёхэтажным каменным корпусом для Анны Павловой (не балерины, а её купеческого звания однофамилицы). Зал Павловой сдавался разным театральным труппам и кружкам, он пользовался широкой известностью в городе. В 1910 году здесь состоялась премьера балета «Карнавал» на музыку Р. Шумана (балет поставил М. Фокин, танцевали Нижинский и Карсавина). До революции здесь проходили лекции, танцевальные вечера, спектакли, встречи представителей творческой интеллигенции. На одном из банкетов присутствовало 600 человек. В этом доме 7 сентября 1913 года открылась студия Мейерхольда.