Я – шулер
Шрифт:
Конечно, и в нашем лагере не обходилось без скандалов...
На пляже одно время прижился Махмуд. Не особенно, правда, прижился. Поволновал местную, большей частью интеллигентно-шулерскую публику. Чуть что
– за нож хватался. Все ждали, были уверены; кончит плохо. (Кстати, легенда у него была из самых надежных. Благодаря стеклянному глазу. Пару раз, играя в гостинице, попал под облаву, и оба раза без последствий. Какие последствия?! Несчастный парень-инвалид с трудом получил право на консультацию в клинике имени Филатова.
Махмуд и в ресторан с нами довалился.
Девчонки, бедные, натерпелись от него. То золотом задаривает, весь мир грозится к ногам бросить, то лупит ни за что ни про что. Без поправки на слабость пола. Последнее отбирает.
Однажды за ужином тот самый щедрый наркоманпровокатор проиграл Махмуду пятьдесят тысяч и предложил в виде расчета свою жену Катерину – красивую глупую девушку с тяжеленной косой до колен.
– Павлик, ты что?.. Павлик?.. – чуть не плача (но не плача) умоляла она, пытаясь встать. В то время как Павлик-муженек усаживал ее на колени радостно скалившемуся Махмуду.
Встревать мы не имели права, потому что все было по правилам. Проиграл – плати. Но растерялись: это уже ни в какие ворота...
С сообщником-шахматистом углядели слабенький шанс: заметили в вестибюле за дверью Анжелу, одну из проституток, которую больше остальных облюбовал Махмуд. Которая больше всего натерпелась от него.
Анжела осторожно в зал заглядывала, украдкой.
Высматривала: здесь ли душегуб или можно маленько подработать.
Мы ей и предложили сверхурочные. Двести рублей. За то, что устроит ревнивцу скандал, В оборотку. Готовы были поднять гонорар, но наложница и за эти деньги согласилась. Что значит – профессионалка, понимала, что перспективы нерадужные. Но работа есть работа. Кто платит – тот и заказывает... И не к такому привыкши...
Глазам своим не поверили, когда увидели оправдывающегося Махмуда.
Оправдывался, впрочем, недолго. Спохватился, любимую за патлы ухватил, почему-то под стол попытался затолкать. Та – ни в какую, голосит, салат на столе нащупывает. Вслепую капустой неверного по физиономии...
Мы скоренько Пашу-наркомана, должника чести, и супругу его – дуру, за шкирку оттянули. Заслонили. Послали от греха подальше... С тех пор, кстати, так их и не видели.
...Однажды в самом начале и я, еще по неопытности, был близок к неприятности...
Хлопцы, из наших ресторанных кидал, специализировались на «штрафах». Их подруги строили глазки фраерам. Взглядом выводили на улицу, просили увезти отсюда. От этих ужасных людей. Потом похитителя штрафовали на две-три, иногда больше тысяч.
Я вляпался. Хороша стерва была. Какая-то совсем уж невинная, с круглыми-круглыми глазами испуганными. Увез ее.
Поздно ночью нашли меня свои, из игроков. Вразумили, что к чему.
Войны не было.
Хлопцы извинились: мол, наживка-дурочка, разрешения не спросивши, сама поактивничала, своего-то есть
Милиция нас оберегала.
Почти каждый вечер к ресторану подкатывал патрульный «бобик». Строгий молодой старшина, стоя в проеме двери, глазами вызывал меня в вестибюль. Деньги брал небольшие и только из моих рук. С другой стороны: с нас и брать было не за что. Но если потасовка какая случалась, первым делом уточнял: кто свой. Чтобы, не дай бог, «своего» в «бобик» не затолкать. Заодно в каждое посещение осведомлялся, не нужна ли нам в этот вечер машина. Если оказывалось, что нужна, нас после закрытия ресторана этот самый «бобик» с включенной мигалкой развозил по хатам. За дополнительную плату, конечно.
С тех пор не люблю рестораны. Большей частью это офисы группировок. Мне неуютно в чужих офисах...
Когда-то, когда только вошли в моду наперстки, выклянчил у Маэстро секрет.
Он предложил выбор: или показывает технику бросания монеты, чтобы все время выпадала одна сторона, или – наперстки. Выбрал второе. Слишком раздражала собственная бестолковость. Ума хватило только на то, чтобы вычислить идею и не играть. Хотелось деталей.
Прежде чем приступить к уроку техники. Маэстро преподал урок этики.
– Если знаешь секрет, играть не имеешь права.
Это их хлеб.
Правило показалось несколько несправедливым.
Кому отвечать: знаю секрет – не знаю... Но этика – она на то и этика, чтобы отвечать приходилось в первую очередь себе. Раз так принято – куда деваться, будем следовать.
Через некоторое время влез все-таки в игру. Не сам – втянули.
На «Заставе» хлопцы работали. На остановке. От нечего делать, ожидая трамвая, косился на них.
«Нижнего» подобрали, на мой взгляд, неудачно.
Прибалтывал качественно, но вид у него был... Заядлый уголовник. Стриженый, злобный, со страшным шрамом, пересекающим щеку. Такого и в помощнички надо ставить с оглядкой.
Конечно, работали впустую. Развлекали друг друга. Люди останавливаются на голос причитающего «нижнего», смотрят на него и все... Где шарик – им уже не интересно.
Видно, от безысходности зазывала «цепанул» меня.
– Мужчина наверняка знает, где шарик. Ему с высоты все-е видно! Правда, мужчина?
Я отвернулся. Он подергал-подергал других и опять:
– Я бы на вашем месте сыграл. Гарантирую, что выиграете...
Как-то задело: неужели до такой степени лохом смотрюсь?..
– Тебе это надо? – жестко, недобро спрашиваю.
От жесткости, от вызывающего тона, похоже, его маленько своротило. Но не отступать же сразу.
– Не пожалеете, – без энтузиазма подтвердил он. – Надо всего лишь показать...
Я и показал.
У него при себе только сорок пять рублей оказалось. Все сообщникам сплавляя. Те хоть бы вид сделали, что рады за выигравшего прохожего. У всех до единого вырвался вздох огорчения.