Я – шулер
Шрифт:
Можно и еще примеры отыскать. Удачного исхода. В основном среди тех, кто учуял новое время, угадал с бизнесом.
Однажды коллеги увидели Маэстро, выступающего по телевизору. В передаче «Тень». Он сидел спиной к камере, рассказывал о своей жизни. В конце беседы прочел четверостишие, которое написал незадолго до этого:
Наш мир устроен так, дружище,
Что каждый в жизни ищет брод,
Но часто только пепелище
В конце пути своем найдет.
И добавил:
– Так что, видите, сапожник – без сапог, портной – без костюма.
Была зима, ветреный одесский декабрь.
Маэстро с его женой Светкой я встретил на Привозе. И обеспокоился: учитель был в легонькой, потрепанной осенней курточке.
Я не удержался от подначки:
– Звездой экрана стал. Теперь вот в «моржи» подался. Для гармонии в кружок бального танца запишись.
– Если будут платить – запишусь, – усмехнулся он.
– Совсем игры нет?
– Ни игры, ни бабок.
– У Крестного был?
Маэстро снова усмехнулся.
– Кому он, кроме меня, нужен? – встряла Светка.
– Будет работа – не забудь, – увлекаемый за рукав супругой, заметил он.
Как мог я забыть?..
Через неделю навестил, сделал презент: пуховую китайскую куртку. Сказал, что привез из-за границы, хотя купил на нашем «толчке».
Маэстро не поверил, но виду не подал. Он уже не был подавлен, собирался в Москву. Столичные соратники подготавливали гастроли одесской звезды.
О том, что Маэстро умер, я узнал через месяц. От случайно встреченного Витьки Барина узнал... Подробности потом передали другие, в основном взрослая дочь Учителя, Людмила.
Маэстро вернулся домой рано, часа в четыре. Выслушал укоры матери. Она, правильная, мягкосердечная женщина, очень страдала оттого, что вырастила непутевого сына. И он всегда имел что безропотно послушать.
Дальше дочь Людмила рассказала так:
– Папа успокаивал бабушку. Сказал, что все образуется, что у него есть ученик Толик, тот, что привез из-за границы куртку. Что ученик обещал помочь с работой. Парень порядочный, не подведет. Скоро все изменится... Папа сказал, что пойдет в комнату, приляжет, опять прихватило сердце. Бабушка его отговоркам уже не верила, проворчала, как всегда, что «лучше бы он маленьким...»
Когда она через полчаса вошла в комнату, папа уже умер.
Насчет того, что муж никому не нужен, жена Светка сказала в сердцах, сгоряча. На похоронах была тьма народу. Самого разного народу, от милицейских полковников до наркоманов, бросавших в яму шприцы.
Маэстро так и не смогли закрепить на груди руки, не держались. Пришлось связать ниткой. Он лежал в гробу, спокойный, серьезный, незнакомый.
Слушая рассказ, вспоминал я Учителя, уснувшего однажды на пляже, на топчане. Глядя тогда на него спящего, видя совершенно расслабленное незнакомое лицо его, думал: «Как же он, должно быть, устал...»
Во время рассказа о похоронах не к месту подумал о том, что теперь так и не узнаю, как бросать монету, чтобы выпадала одна сторона. Может быть, кто-то и знает секрет, но, даже нарвавшись на знатока,
И еще вспомнил почему-то себя, начинающего. Было мне тогда двадцать лет. Жизнь представлялась приключенческим фильмом, в котором разрешалось сыграть самые необычные, самые интересные роли. Причем, как у всякого фильма такого жанра, у этого предполагался хороший конец...
Маэстро облачили в костюм, единственный в доме. Во внутренний карман положили колоду, приготовленную для игры в Москве.
Когда поднесли крышку гроба, начали устанавливать... нитка, держащая сцепленными кисти, неожиданно порвалась. Руки Маэстро свободно распались в разные стороны...
Послесловие
В первом, трехгодичной давности варианте «Записок» этой главы не было.
Некоторые книги при переиздании снабжаются предупреждением: «Издание такое-то, дополненное». Книги эти – обычно научного жанра или справочники.
«Записки» не претендуют на уровень исследовательского труда. Повторяю: они – всего лишь свободные воспоминания о конкретных историях и конкретных людях. О людях в первую очередь.
Но несмотря на то, что опус этот – не учебник и не справочник, мне приспичило подправить его и дополнить.
Чего вдруг?..
За три года после первого издания кое-что в этой жизни напроисходило. Времечко нынешнее навыкидывало фортелей. Как было не отразить это?..
Я так поначалу и предполагал: брать поочередно главы и дополнять их. Скажем, в главе «о том, где играют», попытаться описать страсти, кипящие в казино.
Взялся уже, но понял: не потяну. Нет в душе созвучия казиношным страстям. Тот, кто взращен на живой музыке, кто сам играл на живых инструментах, сразу распознает фальшь синтезатора.
А какое может быть дополнение к главам «О репутации», «О совести», «О благородстве»? Нынешним игрокам, тем, кто в будущем засядет за мемуары, эти разделы придется опустить. За недостатком иллюстраций.
Главу «О том, как себя вести» пришлось бы переделать подчистую. Выправленная, она начиналась бы примерно так: «Собираясь на игру с малознакомым партнером, не забудьте дослать патрон в патронник...»
Зато сколько можно было бы дописать к главе «О том, как заканчивают». Шурика с Шахматистом не без гордости помянуть. Не помянуть – вспомнить. Не пускают их нынче в казино Лас-Вегаса. Доигрались.
Впрочем, это единственное, радующее душу дополнение. Остальные – банально-тосксливые. Опять же: кого-то застрелили, кто-то спился, кто-то остался без крова. Зачем об этом лишний раз писать?
Идея дополнения каждой из глав провалилась.
И все же право на «Исправление и дополнение» я добыл. Очень уж мне хотелось вставить в новый вариант «Записок» один эпизод. Случившийся недавно, два года назад. Собственно, это не совсем эпизод.