Я сказала правду
Шрифт:
– Нам нужно поговорить!
– На твоем месте я бы лучше поговорила с Миа, – передразнила я его. – Она думает, что я заманила тебя в отель под предлогом предотвращения моего самоубийства. И сразу тебе поверит, если ты скажешь ей, что легко смог устоять перед моим толстым задом.
– Но это неправда, – возразил Оле.
– Но правда так же безобидна, – сказала я. – Кроме правды о Миа, конечно! Ну, чего же ты ждешь? У тебя все козыри на руках.
Берт торжественно извлек пиджак Миа из-под красного анорака и пары резиновых сапог и отдал ей. Марте в это время удалось поймать Одило, схватив
– В понедельник в половине первого в кафе «У Фассбиндера». Пожалуйста, приходи, – произнес Оле тихо, почти одними губами.
Тут Миа повисла у него на руке и заглянула ему в глаза, изогнув губы в соблазнительной улыбке:
– Мне не терпится поскорее оказаться в постели, дорогой. А тебе?
Оле высвободился из ее объятий, и тогда Миа окинула меня в последний раз, причем в ее взгляде явственно читалось: «А что касается тебя, я договорюсь с киллером, как только доберусь до дома».
В принципе я была не против. Оставалось только надеяться, что она наймет не какого-нибудь неумеху, а профессионала, выполняющего свою работу быстро и безболезненно.
На следующее утро позвонила мама.
– Сегодня воскресенье, – сообщила она.
– Да, мама, – вежливо согласилась я.
– Ровно в половине первого еда будет на столе, – продолжала мама. – Камбала, спаржа и вареная картошка. Я просто хотела тебя предупредить, потому что, если ты придешь поздно, рыба пристанет к форме.
Я ошарашенно переспросила:
– Мама, ты приглашаешь меня на обед?
– Ну конечно!
– И ты даже не хочешь посадить меня с тарелкой в прихожей и игнорировать меня во всех прочих отношениях?
– Не говори глупостей. В общем, договорились, ровно в половине первого. И надень что-нибудь поприличнее, Патрик приведет свою маму, и я хочу, чтобы все произвели на нее самое приятное впечатление. Мы просто обязаны это сделать ради Ригелулу.
Ух ты, похоже, у сестры и правда намечается что-то серьезное, раз Лулу отважилась привести свою будущую свекровь в нашу клетку с леопардами и познакомить ее со всей семейкой, в том числе с Арсениусом и Хабакуком и их весьма своеобразными манерами за столом. Прежние романы Лулу кончались через два, ну, максимум через три месяца, и я не помню, чтобы хоть раз знакомилась с ее потенциальной свекровью. Чтобы отважиться на нечто подобное, человек должен быть чертовски уверен в отношениях.
Ну, лично я Лулу не завидую. Тот факт, что где-то бродит извращенец, вылитый будущий муж моей сестры, вызывал у меня довольно неприятные ощущения.
– Ладно, тогда скоро увидимся, пока. – Очевидно, мама решила, в силу неизвестных мне обстоятельств, забыть о том, что очень на меня разозлилась и не собиралась больше никогда со мной разговаривать.
Найти что-нибудь приличное в плане одежды было сложно, потому что в результате моих действий по очистке квартиры от хлама большинство вещей отправились на помойку, а в шкафу у Чарли, к сожалению, было мало того, что в представлении моей мамы являлось «приличным». Когда я отложила в сторону все ее вещи с надписями «Риск» и «Shit», выбирать мне осталось только между футболкой с надписью «Подольски, я хочу от тебя ребенка» и просвечивающей белой блузкой.
– Остальное в стирке, – извиняющимся
– Ну, уж нет, – ответила я. – Тогда лучше рубашка с черепом.
– У нее, к сожалению, под мышкой огромная дыра.
В конце концов я надела просвечивающую блузку, потому что Чарли сказала, что с симпатичным кружевным лифчиком (он немного царапал кожу, зато смотрелся очень благородно, поэтому я его не выбросила) блузка выглядит элегантно и очень стильно.
Когда я вышла из ванной, Ульрих восхищенно присвистнул.
– Эй, подруга! Вот ведь правду говорят – никогда не знаешь, кто именно перебежит тебе дорожку.
Чарли ткнула его локтем под ребро и кивнула мне:
– Ты выглядишь вполне подобающе для общественной жизни, мышка.
– Ну, не знаю, – сказала я. – А соски через эту блузку не просвечивают?
– Да уж, детка, – продолжал Ульрих. – Вполне подобающе, ничего не скажешь. И как же зовут этого счастливчика? А ты не думаешь, что еще немного рановато для такого? По-моему, ты должна прийти в стабильное, с точки зрения психики, состояние и только потом уж... Ай!
Чарли еще раз двинула ему по ребрам.
– Сегодня к моим родителям придет будущая свекровь моей сестры, – сообщила я, окидывая себя нерешительным взглядом.
– А, понятно, – протянул Ульрих. – Ну, для такого случая костюмчик что надо.
– Грудь вперед, плечи назад, голову выше, – скомандовала Чарли. – Не вздумай больше облажаться, слышишь! Все это не должно быть напрасным.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Ну, все это смертоубийство, – произнесла Чарли.
Мама Патрика была миниатюрной невзрачной женщиной с седыми, коротко подстриженными волосами. Общую картину дополняли очки и бежевая блузка в цветочек. В столовой она уважительно огляделась и сказала: «О, как у вас тут мило», чем в одно мгновение покорила сердце моей мамы.
– Очень простая женщина, но сердце у нее золотое, – говорила она позже на кухне, когда я помогала ей раскладывать еду по тарелкам. – Блузка, конечно, у нее просто невообразимая, но, с другой стороны, когда ей, бедняжке, было следить за модой? Она ведь пошла мыть полы, чтобы заработать сыну на образование. А теперь она очень гордится тем, что Патрик нашел себе такую умную девушку, как Геритилу. Ведь она учительница и из хорошей семьи.
– И блондинка, – вставила я.
– И блондинка, – повторила мама. – У них будут прелестные детишки. Больше соуса, Тиригерри, но клади его только на спаржу. Кстати, у тебя блузка тоже совсем никуда! Сквозь нее даже лифчик просвечивает. Разве я не ясно выразилась, когда сказала, чтобы ты надела что-нибудь приличное? Вот один раз в жизни я тебя о чем- то попросила и...
– Извини, – прервала я ее обвинительную речь я. Надо было все-таки надеть футболку с Подольски.
– Да что уж там. Ты делаешь это нарочно. Вечно с тобой так: ты никогда не вписываешься в рамки!
Обед был вкусным, несмотря на то что Арсениус с Хабакуком презрительно отвергли некоторые блюда и проделали неприятные фокусы с картошкой. Все вели себя как обычно, и только папа не удостоил меня взглядом. Наверное, все еще сердился за грубости, что я наговорила ему в прошлый понедельник.