Я смотрю на тебя
Шрифт:
Киваю и продолжаю отпивать шампанское. Леонардо берет из корзинки кубик льда и проводит по моей шее, потом доходит до округлости грудей и проводит языком. По моему телу мгновенно пробегает дрожь, соски затвердевают, взывая к касаниям языка, зубов, которые бы томили их. Но этот момент еще не наступил, мое желание должно подождать. У Леонардо что-то другое на уме.
– Сегодня вечером, Элена, твое желание будет руководствоваться вкусом, – шепчет он. – Я хочу, чтобы ты забыла собственные вкусы и привычки и попробовала всё, даже блюда, которые тебе не нравятся или не нравились до сегодняшнего дня, –
Так вот что у него на уме – он хочет разру-шить мои табу за столом. Но на сей раз у него не выйдет.
– Пожалуйста, нет, – умоляю его с полузакрытыми глазами.
Не думаю, что смогу сделать это. В какой то момент моей жизни, еще будучи подростком, я начала воспринимать все то, что прежде жило и двигалось, как несъедобное. В общем, с тех пор для меня съесть мясо любого животного – это как умертвить собственный желудок. Возможно, я слишком сентиментальна, но для меня это действительно так.
– Я уже пробовала устрицы. И уверяю тебя, меня от них тошнит, – говорю я в надежде умилостивить его.
Он качает головой, неприклонный.
– Прошлый опыт в данный момент не имеет значения. Позволь своим чувствам оценивать происходящее здесьи сейчас.
– Прошлый опыт в данный момент не имеет значения. Позволь своим чувствам оценивать происходящее здесь и сейчас.
Леонардо решительно берет одну устрицу и подносит к моим губам. Осторожно беру моллюска зубами и чувствую, как вязкая плоть растворяется между языком и небом. Он кажется еще живым. Вкус не мертвый, как я опасалась, а морской – бесстыдно женский и интригующий. Глотаю с изумлением и только теперь чувствую привкус цукатов.
– Сочетание с цукатами – это мой секрет, – он смотрит на меня, как будто понимает все, что я чувствую, а затем тоже съедает одну. – Ну вот, видишь, ты пережила это. Давай возьми еще одну.
В нерешительности беру еще одну ракушку и на этот раз подцепляю моллюска языком, словно даря распутный поцелуй. Я чувствую себя поглощенной его магнетическим взглядом, но меня это не сдерживает, а только больше возбуждает. Не переставая на меня смотреть, Леонардо берет открытую бутылку «Вальполичеллы» [34] и наливает в два высоких бокала.
34
От итал. Valpolicella – регион в области Вероны, где производят одноименное красное сухое вино.
– Теперь попробуй вот это, – говорит, протягивая один бокал мне.
Пью вязкое темное вино. Оно крепкое, ароматное, разогревает сердце и затем поднимается в голову, внося сумятицу. Пока я соскальзываю в приятное опьянение, Леонардо поднимается, чтобы взять два других блюда. Наблюдаю, как его крупное тело двигается с удивительной ловкостью, бессмысленная улыбка появляется у меня на губах. Когда он оборачивается, пытаюсь замаскировать ее, опуская подбородок на руку.
– Ты уже опьянела… Но мне ты нравишься и такой. И не пытайся
Инстинктивно смотрюсь в отражение на серебряной крышке, покрывающей блюдо, и понимаю, что он прав: мой цвет лица приобрел красноватый оттенок, особенно на скулах, а взгляд светится странным отблеском, похожим на переливы жидкости. Но меня это веселит. Я все еще смотрю на свое отражение, когда Леонардо поднимает крышку: тартар из красного мяса появляется во всей своей вызывающей монструозности. Я застываю в ужасе, потом отшатываюсь, стараясь скрыть гримасу отвращения: запах крови, смешанный со специями, заполняет мои ноздри. Смотрю на Леонардо в растерянности. Он кивает с невозмутимым видом:
– Да, Элена. Ты должна съесть это. Сырым.
Отпиваю глоток вина для храбрости, мне она понадобится, чтобы пройти это испытание. Сглатываю слюну.
– Даже и не пытайся представить, какой у него вкус, – советует мне Леонардо, – просто узнай это, и все!
Он вонзает вилку в тартар и пробует, слегка обмакивает два пальца в соус из имбиря и смазывает мне губы, вытирает, проводя языком мне по губам, через мгновение проникая в мой горячий от желания рот. Вместе с его вкусом чувствую легкий и настойчивый вкус мяса и имбиря.
Леонардо берет вилкой мясо из порции на моей тарелке и подносит к моим губам. Пытаюсь противостоять, но этот жестокий, кровавый вкус уже у меня во рту. Почти рефлекторно жую и проглатываю, но желудок протестует и сжимается в судороге. Быстро запиваю все еще одним глотком вина. Он следит за каждой моей реакцией.
– Ну же, Элена. Попробуй еще раз. Если что-то не нравится тебе в первый раз, не значит, что не понравится во второй. В удовольствии нет ничего инстинктивного или данного от рождения: надо постигать его постепенно, завоевать.
Опускаю взгляд на тарелку, сжимая кулаки. Усилием воли беру еще кусочек. Но теперь пытаюсь распробовать мясо и дышу спокойно. Не знаю, вкусное оно или нет, для меня это запретный, двусмысленный вкус нарушенного табу. Постепенно расхрабрившись, беру еще. И еще. Не могу поверить: я ем мясо после многих лет, в течение которых забыла даже его запах. Это примитивный, животный поступок. Я совершаю его не только потому, что Леонардо попросил меня об этом, но и потому, что я именно так чувствую себя под его изголодавшимся взглядом: мясо, жертва, инстинкт. И должна признать, мне это нравится. Наш ужин друг напротив друга, глаза в глаза, с вином – это тоже занятие любовью. Как будто мы питаемся друг другом.
Мы покончили с тартаром, и Леонардо уже заправляет маслом и острым перцем салат из фенхеля, апельсинов и черных оливок. Потом мешает руками. Он домогается меня взглядом, а я, не скрываясь, жду, пока он не спеша доберется до меня. Я чувствую себя дерзкой и в то же время беззащитной, нахожусь в состоянии опустошенности и всемогущества одновременно. Это он или вино? Уже не знаю, да это и не важно. Я потеряла контроль и совсем не хочу обрести его снова: что бы ни было у него в мыслях, я хочу, чтобы он воплотил это.