Я совсем не получаю писем
Шрифт:
Растерянный и смущенный, Жоли сидел на траве, за стогом сена. Скоро совсем стемнело, и он подумал о том, что пора идти домой: стало прохладно, да и суп, наверное, уже сварился.
— Ну как, хорошо покачались на качелях? — спросила мама, увидев сына, входящего в калитку.
— Д-да. — ответил Жоли, покраснев до ушей. — Д-да…
— Мыть руки и ужинать! — проговорила мама. — Погодите только, я переменю скатерть, а то эту мой милый сыночек запачкал томатным супом в обед.
Мама прошла в комнату. Немного погодя она вышла и удивленно спросила:
— Жоли, где твои новые синие штанишки?
— Не знаю…
— Кто-то был в комнате. В шкафу все перевернуто. Пропали Жолины вещи…
— А
— Не знаю.
— А кто открыл ставни? Тут кто-то выпрыгнул из окна! — воскликнула Ютка. — Кати, дай-ка фонарь! Я посмотрю в саду.
— Нет! — крикнул Жоли. — Я лучше скажу.
— Что ты скажешь? — спросила мама.
— Рюкзак… штанишки… они… я выбросил их из окна.
— Но зачем, почему?
— Потому, что никто не хочет со мной играть…
Ютка выбежала в сад и принесла рюкзак.
— Все надо снова стирать и гладить, — со вздохом проговорила мама. Ни что с тобой, сынок? Ты, наверное, перегрелся на солнце… Уж не заболел ли ты? Кати, дай-ка градусник. Нужно померить Жолику температуру. И уложить его. Пожалуй, лучше ему сегодня не ужинать.
Жоли тут же заплакал.
— Но я хочу есть! Я здоров! Не приставайте ко мне! — ревел Жоли.
Мама положила руку на лоб Жолику.
— Непонятно: ты всегда был таким хорошим мальчиком, а сейчас точно бес в тебя вселился. Не понимаю…
«Чужие письма не вскрывай!»
Этот день начался очень хорошо. Мама разрешила Жоли помыться у колодца. Жоли намылился, потом мама вытащила ведро с водой, приятно прохладной водой, и — бац! — плеснула на Жоли. Поток серебристых струй полился на мальчугана.
— Быстрей вытирайся! Быстро, быстро!
Жоли докрасна вытерся мохнатой простыней, а потом, надел свою любимую голубую рубашку, легкие полотняные штанишки и сандалии, сел завтракать. Он съел простоквашу с ржаным хлебом. Выйдя после завтрака на улицу, Жоли увидев Якаба, ослика, который в сопровождении дяди, живущего по соседству, отправился за водой. Жоли проводил их до лесной тропинки. Якаб шел очень медленно, упрямо опустив голову, потом вдруг задрал морду кверху, открыл свою большую пасть и оглушительно заревел сиплым голосом: «Й-о-о, й-о-о!..» Но Жоли не испугался, он сорвал ветку репейника и протянул ее Якабу.
Увидев почтальона, Жоли быстро распростился с осликом-водовозом. Почтальон ехал на велосипеде. Это был очень приятный парень. Правда, настоящим почтальоном был не он, а его отец, которого звали Балинтом Кишем. У его сына было такое же имя.
Балинт Киш-младший помогал отцу во время каникул. Он развозил письма и газеты жителям летних дач. Заходил в дома и всех знал. Ютке и Кати Балинт говорил: «Доброе утро, барышни!» Маме говорил: «Целую ручку, тетя Ковач!» — и вручал ей газеты и письма. А Жолику приветливо махать рукой и спрашивал: «Сервус [3] , приятель, что нового?» Иногда угощал кусочком сахара:
3
Сервус! — венгерское приветствие.
— Любишь крепким сахарок? Дать тебе?
— Нет, спасибо, не надо.
— А почему не надо?
— Да так, — отвечал Жоли не совсем вразумительно. Ведь не мог же он сказать Балинту правду. А правда заключалась в том, что Жоли надеялся: может, почтальон и ему когда-нибудь принесет письмецо. Надеяться на
Маме всегда пишет папа. В письме сообщает: «У меня все хорошо. Работа на заводе идет нормально. В субботу приеду. Пусть дети слушаются тебя, тогда я им всем привезу по подарку. Целую много раз». И на конверте написано: «Балатонкедвеш. Дом, построенный на сбережении, Ковач Петерне». Девочки тоже получают множество писем. От подруг и одноклассниц, от девочки-соседки по будапештской квартире. Кроме того, они переписываются с ребятами из других стран: с русскими, англичанами и еще с кем-то. Иногда сестры великодушно спрашивают: «Жолик, хочешь марку?» Конечно, хочет, но ему не марка интересна. Ему хотелось бы получить письмо. Чтобы на конверте было написано: «Ученику 2-го класса „А“ Жолту Ковачу». Письмо, предназначенное только ему и никому больше. А он потом написал бы ответ. Тогда можно было бы небрежно сказать девчонкам: «Уходите отсюда, не толкайте стол, я пишу письмо».
Почтальон Балинт Киш-младший прислонил свой велосипед к забору и вошел в соседнюю дачу; оттуда он наверняка пойдет к Сабо, после них к дяде Ченки, а потом уже к Жоли на дачу.
И действительно, выйдя из первой дачи, Балинт направился к тете Сабо, но тут заметил Жоли.
— Сервус, дружище! — крикнул он издалека.
— Сервус! — ответил Жоли, не совсем уверенный, правда, может ли он так отвечать [4] .
— Отнесешь письма домой? — спросил юный почтальон.
4
Такое обращение предполагает обращение на «ты».
— Отнесу.
Балинт быстро подошел к Жоли и достал из сумки письма и газеты.
— Вот возьми, Жоли. Это все вам. Газета «Непсабадшаг». Журнал «Пионер». Одно письмо для твоей мамы и одно для Кати. Но смотри, чужие письма не вскрывай!
— А я никогда этого не делаю! Не понесу я эти письма, — проговорил Жоли, покраснев от обиды.
— Ишь ты какой! Сразу в бутылку лезешь, — сказал Балинт. Хочешь крепкого сахарку?
— Нет.
— А фотографию футболиста?
Жоли на секунду задумался.
— Хочу.
Балинт Киш-младший рассмеялся и вынул из кармана пачку фотографий.
— Вот, целая сборная. Выбирай какую хочешь.
Жоли выбрал фотографию вратаря.
— Спасибо.
— Не за что. И захвати письма. До свидания!
«Дорогой брат!»
Жоли отдал письма и газеты маме, Кати и Ютке. Потом сел под орешник, взял свой поезд из спичечных коробков и стал терпеливо ждать, когда же наконец все отправятся на пляж.
— Сегодня пойдем немного позже, — сказала мама. — Сначала ответим на письмо папе, еще напишем бабушке и дяде Йоцо…
— Я тоже напишу своей подружке. Она лежит в больнице. Ей удалили гланды, — решила Кати.
— А я напишу Китти в Монреаль, — проговорила Ютка. — Я никак не могла собраться ответить ей. Нужно по дороге на пляж забежать на почту…
— А я? — спросил Жоли.
— Ты, сынок, ступай пока в сад к тете Сабо и покачайся на качелях с Миклошкой.
Жоли обиженно встал и хотел было отправиться и дальний угол сада, как вдруг его осенила мысль… Настолько замечательная, что он чуть не закричал от радости, но вовремя спохватился: ведь если он закричит, то выдаст себя, потому что эта идея… и вправду превосходная идея… требует соблюдения тайны. К тому же надо все как следует продумать…