Я спас ссср! том iv
Шрифт:
Вручив пластинки, смотрю на часы – надо бежать.
– Теперь покажите, что у вас получилось с «Каникулами…» и с «Комарово», а то мне уже ехать нужно.
“Машинисты” с готовностью демонстрируют разученные песни, с гордостью сообщают, что они пользуются огромным успехом в Гнесинке. Студенты друг у друга слова списывают, просят на магнитофон все их песни записать.
– Нет, вот это пока нежелательно.
– Почему? – в голосе ребят сквозит искреннее недоумение.
– Во-первых, вам еще репетировать и репетировать до нормального уровня, потом самим будет стыдно за такую спешку. А во-вторых, если завтра записи наших песен по рукам пойдут, то через неделю
Парни неуверенно кивают. Но, кажется, до них все равно не доходит, почему нельзя бесцельно распространять свои записи в народе. Кому-то точно популярность Высоцкого и прочих «самодельщиков» покоя не дает…
Глава 11
Есть нечто выше бытия –
оно смягчает будни быта
и дарит радость забытья,
отъемля мысли от корыта.
С улицы Воровского мчусь на Ленинский проспект, время уже поджимает. По дороге внимательно посматриваю в зеркало заднего вида. Не то, чтобы я остерегаюсь хвоста, просто самому интересно – приглядывают ли за мной? Степан Денисович, скорее всего уже в курсе моего интереса к вдове Андреева, Литвинов по службе обязан доложить. Да и не просил я его держать это в тайне. А зачем? Ну, готовлю статью про покойного философа-эзотерика для журнала, и что? Андреева еще в 57-м реабилитировали. Может, я хочу о пагубном влиянии лженауки на умы молодежи написать. Официальный атеизм и материализм со смертью Хрущева в СССР отменять никто и не думает – пропаганда продолжает прессовать любителей потустороннего. А вот не отвлекайся от строительства светлого будущего на всякие глупости – пустое это, и даже вредное!
Но судя по всему хвоста нет, никто мной сегодня не интересуется. Пролетел весь Ленинский, обнаружил, что нужный мне дом стоит вдоль проспекта. Так что во двор я заезжать не стал, а свою Волгу припарковал прямо на проезжей части напротив магазина. На улице темнеет, на часах начало шестого. Надеюсь, Андреева в такое время уже дома. Проходя мимо ярко освещенного киоска Союзпечати, не сдержал любопытства и поинтересовался у киоскера:
– Извините, а «Студенческого мира» в продаже нет?
– Ох, уж мне этот «Мир»…! – ворчит пожилой мужчина – вчера привезли пачку, так журнал за пять минут раскупили, устроили здесь давку. А сегодня с раннего утра замучили меня вопросами: когда еще привезут?
– Что такой интересный журнал? – улыбаюсь я довольно.
– Да, я и почитать-то толком не успел, расхватали все! А журнал совсем новый, только первый номер вышел.
– А чего тогда такой ажиотаж?
– Так там шикарная обложка – и вся молодежь как с ума посходила. Здесь же у нас недалеко общежитие институтское, и школа рядом – охотно поясняет киоскер.
Вот! А я говорил Когану старшему, что обложка – это беспроигрышный вариант. Ведь главное для нового журнала что? Чтобы его для начала купили. А потом, когда люди начнут журнал читать, их уже и самих за уши от него не оттянешь.
– И когда теперь новый завоз ждать?
– Сказали только в следующем месяце. Этот номер уже распродан, на складе его не осталось. Страна-то у нас огромная, а тираж у журнала пока небольшой. Молодежь на меня ругается, а я что поделаю? Пишите, говорю, жалобы Аджубею.
– А Аджубей-то причем?
– Так журнал-то в типографии его Известий печатают, вот пусть он вам тираж и увеличивает.
Посмеиваясь про себя,
… Дверь в квартире Андреевых мне открыла немолодая женщина лет пятидесяти, с чахоточным румянцем и горящими глазами. Волосы на голове напоминали «взрыв на макаронной фабрике».
– Вы на сеанс?! От Петра Федоровича? – хозяйка не дала мне даже рта раскрыть, затащила за рукав внутрь – Очень вовремя, сейчас уже начинаем.
Я прошел за ней через заставленный какими-то вещами коридор коммуналки в небольшую полутемную комнату. Люстра на потолке была завешена черной тканью, окно тоже задрапировано плотными шторами. Посредине комнаты круглый стол с четырьмя венскими стульями. На одном из них сидела сухощавая старуха в черном платке, повязанном на голове в виде чалмы.
– Милости просим! – бросился пожимать мне руку лысый толстяк в засаленном костюме – Ксаверий Антонович! Ученик медиума. Да, да, имя у меня необычное, батюшка в святках вычитал.
– А вы? – повернулся я к женщине с «макаронной» прической – Мадам Андреева? Я не ошибся?
– Ах, какой галантный юноша! – вдова подала мне для поцелуя руку – Как замечательно, что в этой варварской стране еще сохранились настоящие рыцари. Елена Никаноровна, смотрите, какое в наших рядах пополнение.
– Молодая кровь – радостно вставил толстяк.
– Шарман, Аллочка! – раздался каркающий голос старухи – Ах, какого духа мы сейчас вызовем! Может, даже последнего императора удастся услышать!
– Нет, лучше давайте все-таки на убиенном Павле I остановимся – поморщилась хозяйка.
Я всмотрелся в лицо Андреевой. Да, судьба и время ее не пощадили. В 47-м арестована вместе с мужем по обвинению в антисоветской агитации и организации покушения на Сталина. Долго сидела в тюрьме, потом моталась по ссылкам и билась за освобождение мужа. А ведь она не такая уж и старая. Полтинника даже нет.
– Чего же мы ждем? – вновь влез Ксаверий Антонович – Давайте уже начинать, молодой человек!
– Да, собственно, я хотел переговорить насчет рукописи Даниила Леонидовича – я снял пальто, бросил его на ворох верхней одежды, что лежал на старинном диване. Вешалка, видимо, эзотерикам не положена.
– «Роза Мира»? – Андреева внимательно на меня посмотрела – Даниил завещал опубликовать труд своей жизни на Западе, о чем нам с вами говорить?
– Разве оценят большевики подобное мистическое прозрение? – прокаркала мрачная старуха – Они могут только разрушать церкви, да талдычить цитаты из своего Маркса. А вы знаете, юноша, что этот Маркс был страшным русофобом? «Существование такой державы, как Россия, уже дает основание всем другим странам сохранять свои армии» – вот что ваш Маркс говорил про нас!
Причем тут основоположник и почему он именно “мой” – до меня так не дошло. Я лишь неопределенно пожал плечами.
– Елена Никаноровна – набросилась на старуху вдова Андреева – Неужто нужно обязательно вести эти политические споры именно здесь и именно сейчас?!
– Дамы! – молитвенно сжал руки Ксаверий Антонович – Давайте уже начинать! Сумерки – пограничное время, сосредоточение всех потусторонних сил. Упустим же благоприятный момент!
– Я лучше посижу, посмотрю – отперся я, усаживаясь на диван рядом с кучей одежды – если вы не против.