Я сплю среди бабочек
Шрифт:
Она всегда мечтала о тропическом острове…
Шарлотта.
… Пятьдесят пять, пьтьдесят шесть — толкаю дверь и вхожу в палату. На узкой койке у распахнутого окна лежит рыжая девушка, ее нога в гипсе, а большие карие глаза широко распахнуты и устремлены на меня.
Адриан? — неуверенно произносит она, словно не доверяет собственным словам.
Шарлотта, — я в два шага пересекаю разделяющее нас
Час назад мне вкололи сильное обезболивающее, — произносит она над моим ухом, касаясь пальцами моих волос. — Надеюсь, ты не галлюцинация, вызванная моим одурманенным лекарством мозгом…
Я поднимаю голову и касаюсь четкой линии ее подбородка и маленькой родинки у нижней губы, которую мне так часто хотелось поцеловать.
Если ты галлюционируешь мной, — шепчу я еле слышно, — можно ли считать это доказательством того, что я все еще нужен тебе?
Девушка улыбается мне такой лучезарной, влюбленной улыбкой, что это почти разбивает мне сердце… в лучшем смысле этого слова.
Мои чувства не изменились, — говорит она просто. — А твои, Адриан? Что ты здесь делаешь?
Я сажусь на кровать рядом с ней и тяну ее за слегка отросшие рыжие пряди.
Я приехал смотреть с тобой на бабочек, — шепчу я ей в самые губы, слегка касаясь ее нижней губы, приоткрывшейся для меня. — Мне понравилось смотреть с тобой на бабочек, как в тот день у ручья, помнишь?
Никогда не забывала. — Она сокращает миллиметр разделяющего нас пространства, и наши губы наконец соприкасаются, обдавая нас кипятком… или ударом тока…
Ты снова бъешь меня током! — возмущенно ахает Шарлотта, касаясь свой покрасневшей губы.
Нет, это ты бъешь меня током! — возражаю ей я. — И при чем не в первый раз. — Потом опускаю ее на кровать и продолжаю покрывать веснушчатое лицо горячими поцелуями, перемежая этот крайне приятный процесс необходимыми вопросами: — Что у тебя с ногой?
Она тяжко вздыхает.
Перелом. Свалилась с лестницы. И лучше бы тебе помалкивать на этот счет, понятно? — воинственно сверкает она глазами. — Такое с каждым может случиться…
Со мной ни разу не случалось.
Позер! — она небольно
Тебе нужен тот, кто станет за тобой присматривать, — продолжаю посмеиваться я, не в силах отвести глаз от ее слегка смущенного лица.
И кто же готов взвалить на себя такую нелегкую ношу? — косится она на меня, как мне кажется, не совсем убежденная в том, что все это происходит на самом деле.
Я тут же вскакиваю с кровати и подхватываю ее на руки вместе с ее довольно-таки тяжелой загипсованной ногой. Я демонстративно крякаю, и Шарлотта заливается смехом:
Я же говорила, что груз будет нелегким.
Я слишком долго ждал, чтобы продолжать с ней эту шуточную перебранку, а потому интересуюсь:
Где ты живешь?
А что? — лукаво сверкает она глазами.
А то, — отвечаю я самым серьезным образом, — что в нашем номере меня ждет мой сын, а я, знаешь ли, абсолютно уверен, что ему не стоит видеть того, что я хочу с тобой делать ближайшие несколько часов… Так где ты все-таки живешь, Шарлотта Мейсер?
Я выношу ее из палаты и несу по больничному коридору в исступленном нетерпении — мне кажется, я никогда не чувствовал себя счастливее, чем сейчас.
Надо хотя бы доктора предупредить, — смущенно шепчет она мне в ухо. — Мы не можем уйти просто так…
А почему нет? — пожимаю я своими плечами, а потом неожиданно спрашиваю:: — Послушай, Шарлотта, а откуда ты взяла деньги на билет до Барбадоса? Недешевое удовольствие, как я имел возможность в этом убедиться.
Она утыкается лицом мне в плечо и тихо произносит:
А я продала зеленое Франческино платье, то самое, в котором была на мексиканской свадьбе и которое та так беспечно швырнула мне в лицо… Как думаешь, мне за это ничего не будет?
Я улыбаюсь, восхищенный таким простым решением вопроса с перелетом… Кто бы мог подумать!
Разве что я отшлепаю тебя, — многозначительно шепчу я ей в самые губы, и мы выходим наконец под яркое, тропическое солнце, которое мгновенно ослепляет нас обоих.
Но для того, у кого в животе пархают тропические бабочки, такие пустяки не имеют никакого значения…
Конец