Я стала сестрой злодея
Шрифт:
Я всматривалась в его знакомые до боли сапфировые глаза, морщинки вокруг рта, прямой нос, забранные в низкий хвост светлые волосы.
Мы встретились впервые в жизни, но я знала его.
Грудь стеснило, эмоции разбухали в ней и давили на ребра. Я прижала руку к животу и с трудом сглотнула вставший в горле комок.
— Азалия, — тихо позвал мужчина, и кадык на его горле дернулся.
— Папа… — вырвалось из меня, и я тут же зажала себе рот.
Лендрис Хельмвир был Святым и настоящим отцом Азалии, а я лишь заняла тело его умершей дочери. Но тогда почему душа рвалась внутри, и каждая моя клеточка молила
Он стиснул пальцы в кулаки и медленно сел в кресло, а я молчаливо последовала его примеру. В странном молчании мы провели едва ли не четверть часа, то глядя друг на друга, то отводя взгляд.
Наконец, Лендрис шумно выдохнул, и, сгорбившись, уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях.
— Прости… — с трудом произнес он. — Прошу прости меня, Азалия. Я даже не знал о твоем рождении.
Я опустила глаза.
Это ты меня прости за то, что я выдаю себя за твою дочь.
— Не волнуйтесь, я хорошо жила все эти годы, — пробормотала я, решив опустить тот факт, что до восьми лет жизнь Азалии была сущим адом.
— Разве может хорошо жить ребенок в роду Абенаж? — прозорливо спросил мужчина, поднимая голову и ловя мой взгляд. Он покачал головой и поджал губы. — Если бы я только знал, что Ириса носила ребенка, я никогда не позволил бы ей уйти.
Почему от этих слов мне стало так больно? Это не моя история, не мой отец, но тогда почему в сердце словно вонзили раскаленный до красна кинжал?
Ком встал в горле в миг разрастаясь до невероятных размеров, я поджала губы, отвернулась, чтобы справиться с эмоциями, но все же выдавила:
— Что произошло?
Я услышала шумный выдох.
— Мы с твоей матерью очень любили друг друга, Азалия. Я хотел сделать ее своей женой, но в церковных законах существовало ограничение для Святых. Нам нельзя было вступать в брак. Я пообещал ей, что все исправлю, и у нас будет жизнь, о который мы мечтали…
Сглотнув, я посмотрела на мужчину, и увидела его застывший взгляд. Он смотрел куда-то в пол, но перед его мысленным взором сейчас явно воскресали события далекого прошлого.
— Но однажды она пришла ко мне, вела себя странно и умоляла, чтобы мы провели вместе ночь, — Лендрис нахмурился, бросил на меня взгляд и с усталым вздохом протер лицо. — Прости, ты воспитывалась, как юная сейра, тебе нельзя было такое говорить.
— Что было дальше? — спросила я, не обращая на это внимание.
— На утро она сказала мне, что ее чувства остыли, она устала меня ждать, а то что было - было данью прошлого. Затем она пропала, — кадык на его горле снова дернулся, и он болезненно улыбнулся. — Я искал ее примерно месяц, а затем узнал, что она стала любовницей Териса Абенаж. Тогда я был полнейшим простофилей, почти не покидал стен храма и не знал, как жестоки могут быть люди. Я даже и предположить не мог, что эрцгерцог принудил ее стать его. А моя Ириса побоялась гнева досточтимого сейра и наврала мне, чтобы не тянуть за собой на дно.
А мне все не давало покоя, как же мать Азалии в итоге оказалась с Терисом.
Жалкий ублюдок. Я поджала губы, чувствуя, как вместе с болью в груди нарастает гнев. К счастью, Ридрих прикончил его. И по его словам, тварь еще долго мучилась в предсмертной агонии. Надеюсь, на том свете его растерзают души всех тех, кому
— Все эти события потрясли меня настолько, что я потерял доступ к божественной силе, и наставник вынудил меня уйти в отшельничество. Несколько лет назад до меня дошел слух, что Ириса умерла в родах, и что впервые в роду Абенаж появилась дочь. Но я даже и представить не мог… — он сжал зубы и прикрыл глаза. — Я ненавидел тебя, Азалия. Думал, что ты отродье Териса, убившее мою нежную Ирису, но… — Лендрис покачал головой. — Прости.
О, Боги… С каким же грузом вины, скорби и сожалений жил мужчина все это время? Мне даже представить страшно, что бы он ощутил, если бы узнал, что Азалия мертва. Неудивительно, что Лендрис пошел на все в оригинальной истории, лишь бы отомстить Ридриху и роду Абенаж.
— Брат хорошо обо мне заботился, — произнесла я тихо. — Вы правы, я воспитывалась, как благородная сейра и у меня было все, о чем только можно мечтать, — по крайней мере так было с тех пор, когда я показала всем, что со мной следует считаться. Но это детали. — Так что не вините себя.
Почему-то мне хотелось хоть немного облегчить боль этого человека.
— Азалия, я бы хотел… Признать тебя своей дочерью, — сказал Лендрис, поднимая голову и встречая мой взгляд. — Прости, но мне ненавистна мысль о том, что ты будешь и дальше принадлежать к этому проклятому роду. Наверняка, у тебя свои планы на жизнь, а быть может, твое сердце уже завоевал какой-то благородный сейр, но больше всего на свете я бы хотел уехать с тобой из столицы и… Познакомиться с тобой.
Как и в оригинальной истории. Именно этого я и хотела, но разве еще не слишком рано? Неужели мне придется расстаться с Ридрихом так скоро? Я думала, все произойдет лишь через несколько недель или даже пару месяцев.
Видя мою нерешительность, мужчина мягко мне улыбнулся и кивнул.
— Я понимаю, это слишком неожиданно. Я для тебя незнакомец. Ты правильно делаешь, что не соглашаешься сразу.
Сердце пронзило иглой из-за выражения лица Лендриса, но это было правдой.
Так глупо.
Уехать с отцом всегда было моим планом, но теперь он здесь, а я не могу даже рта открыть, чтобы согласиться.
Я опустила голову, поджимая губы. Что со мной не так? Почему мои чувства в смятении? И почему мне так хочется подняться со своего дивана, подойти к креслу отца и, повиснув у него на шее, разрыдаться? Это ненормально.
Я не Азалия. Мои родители остались в другом мире.
И тут я нахмурилась.
Мои родители… А кем они были? В памяти остались лишь неясные силуэты.
Кажется, бабушка рассказывала, что мама и папа поженились на первом курсе университета, а на втором родилась я. Они были слишком молоды и не понимали той ответственности, с которой им предстояло столкнуться. Поэтому вскоре я переехала к бабушке в деревню, а родители продолжили свою жизнь уже без меня.
Кажется, я смутно помню их лица, когда они звонили мне по видеосвязи на день рождения. А ещё помню, что эти звонки всегда казались мне обременительными. Я никогда не испытывала сильно привязанности к своим родителям или скорее к их образу в своих мыслях. Мне больше нравилось, что изредка они присылали посылки из города, которыми я могла похвастаться перед своими друзьями. И мне не было никакого дела, что мама и папы нет рядом.