Я стану твоей проблемой
Шрифт:
Может все-таки эмоции улягутся и родители все же передумают?
Утром понимаю, что ни фига они не передумают. Я просыпаюсь от того, что меня кто-то осторожно трясет за плечи. Открыв глаза вижу перед собой ясные голубые глаза моей красотки Насти.
Все понятно.
Наша отличница уже на ногах. Небось уже в церковь сходила и бездомных накормила, не то что ее старшая сестра: бездельница и наркоманка!
Лениво потягиваюсь и сажусь в кровати. В глаза противно бьет солнечный свет и я недовольно
– Наська, оставь мои шторы в покое, а!
Настюха заливисто смеется и раздвигает плотную ткань в разные стороны.
– Уже десять, Ян! Пора вставать. У тебя скоро самолет! – садится ко мне на кровать и за плечи трясет, потому что глаза мои вновь слипаются.
– Просыпайся, Яна! Давай я помогу тебе собрать чемодан!
Голос сестры с нотками раздражения вновь звучит где-то поблизости.
Я отворачиваюсь и плотнее закутываюсь в одеяло.
Как эта девочка не поймет, что десять часов это еще «ни свет ни заря» и будить людей в такое время – преступление!
– Янка, блин! Папа нас прибьет, если ты через сорок минут не появишься с чемоданом на кухне.
– А-а-а… - нервно хриплю и все же открываю глаза.
Пробегаюсь сонным взглядом по довольному лицу сестренки.
Если ее когда-нибудь кто-то обидит, я ему ребра в легкие с ноги засажу!
Она умная, сообразительная, но… Она папина кукла! Это известно всем!
Эта девочка сейчас боится больше меня, потому что она у отца сидит на крючке. Плотно сидит. Как на Бога на него всегда смотрит. И если она меня не приведет через сорок минут на кухню – впадет в депрессию. Потому что разочаровать отца боится.
Все-таки я натравлю на нее психолога. После каторги. Потому что по взгляду папы вчера поняла, что в этот раз мне ни фига не удастся избежать наказания.
– Скидывай футболки и шорты. С бельем можешь не запариваться, кидай все что под руку попадется, потому что вряд ли я там захочу кому-то дать!
Приподнимаю грудь и томно облизываю губы.
– Яна! – Настюха глаза закатывает и кидает в меня подушкой.
Громко смеюсь.
Говорю же – монашка!
Лениво плетусь в душ и только встав под струи теплой воды понимаю, что впервые не поеду с семьей на отдых. Впервые буду жить с Никитой под одной крышей.
У него новая семья. Шесть лет назад он женился на девчонке, моложе его на восемь лет. Она что-то вроде нашей Настюхи. Скромница и отличница. Лилией зовут. Как цветок. Мне она нравится.
Родила ему дочь. Соней назвали крошку– моя любимица. На меня похожа. Такая же болтливая и непослушная. Ей четыре сейчас, в сентябре пять исполнится. Мама часто ее к нам в Москву забирает погостить и та с легкостью живет у нас.
Лилька беременна вторым. Беременность у нее проходит тяжело. Она очень за своего брата переживает, он в армии сейчас служит.
А вот
Никита строит большой дом, а пока они живут в доме жены. Ей он от родителей достался.
Не представляю, как это я с ними под одной крышей буду?
Одно радует- моя девочка Сонечка будет рядом со мной.
Когда мы с сестрой спускаемся на кухню, застаем там только Кира.
– Доброе утро! – бросаю лениво и целую колючую щеку брата.
Кирилл отрывается от телефона, пробегается по моему луку глазами и отрицательно качает головой.
Я цокаю языком и, закатив глаза пихаю брата в бок.
Еще один блюститель приличий. Белый короткий топ с вырезом и такого же цвета бриджи его видите ли не устроили.
Эй, я давно уже не ребенок, бро! Не надо меня контролировать.
– За что тебя в ссыль? – вновь глаза в экран и что-то быстро набирает. Ни секунды от своей работы не отрывается!
– За то, что хочу жить не по правилам этой священной семьи! – развожу руки в стороны и последние строки произношу громко, театрально закатив глаза.
Кирилл с Настей глухо смеются. Я наливаю себе кофе и, стащив с тарелки сендвич плюхаюсь на диван.
– Ешь и поедем. Я сегодня буду твоим конвоиром – Кирюха вновь бросает короткий взгляд на меня, словно желает убедиться, что до меня дошел смысл его слов. Поймав мое удивление, смущенно улыбается и вновь отвлекается на телефон.
То есть это байкот?
Меня родители даже проводить не хотят?
От чего то во рту становится горько и напрочь пропадает аппетит.
Быстро моргаю и дую на глаза, что бы не расплакаться. Молодцы они такие, конечно. Хорошее перевоспитание.
Ставлю тарелку на стол и тяну ободряющую улыбку на лицо.
– Поехали, кучер, барыня готова – толкаю ногой брата. Тот хватает меня за ногу и отрывается от телефона.
– Янка, только без фокусов, окей. – морщит лоб и лицо мое рассматривает.
– Что бы я тут ночами спокойно спал.
Я не выдерживаю и бросаюсь к нему в объятия.
– Я буду скучать – пищу Кирюхе в шею.
– Я тоже буду скучать, малая. Давай, не хулигань – отстраняет и стирает слезу с моей щеки я силюсь улыбнуться.
Кирилл смотрит поверх меня и хмыкает.
– А ты чего слезы льешь? Иди сюда. – раскрывает объятия.
Настюха забирается в объятия с другой стороны.
– Ну вы развели здесь сырость, конечно – усмехается Кир, и мы с Настей сквозь слезы смеемся.
Всю дорогу я веду оживленную беседу, не давая горечи заполнить мое настроение. Погрущу в самолете.
В аэропорту коротко прощаюсь с родными, мазнув по их щекам быстрым поцелуем и ухожу прочь не оборачиваясь. Потому что наверняка знаю, что Настя плачет. Не хочу расклеиваться!