Я стираю свою тень 9

Панченко Сергей Анатольевич

Сухие ветки ивы и ольхи прогорели быстро. Николай установил над догорающими углями треногу, подвесил на неё котелок и налил полный воды. Подкинул ещё дров и стал ждать, когда закипит вода, чтобы бросить в неё тушёнку и гречку.

Когда сзади раздалось неожиданное покашливание для привлечения внимания, он чуть не перепрыгнул костёр от неожиданности.

— О, прости, надо было громче топать. — Рыбак, одетый как пасечник, из-за шляпы с москитной стекой и плотного плаща, похожего на экипировку служащих войск РХБЗ, протянул руку. — Пётр.

— Ну ты,

конечно, тот ещё диверсант, — пожал руку. — Николай.

Он знал этого мужчину. Тот тоже рыбачил здесь регулярно в прошлые годы. Пётр внимательно рассмотрел Николая, будто силился вспомнить его.

— Очень приятно. Давно тут не был, особенно после того случая, когда внезапно поднялась вода и все решили, что под водой копится газ. От нашей деревни дорога сюда сильно заросла, на машине не проехать, только на моцике. А когда-то здесь очень много народу собиралось. Ты тоже тут бывал?

— Нет, но батя рассказывал про это озеро, — соврал отец Гордея, не желая признаваться в чудесном омоложении.

— Слушай, а его, случайно, не Николаем тоже звали? Помню, какие он тут байки травил, оборжаться.

— Нет, моего отца Саней звали. Может, помнишь его?

— Саню? Может, и помню. Тут всяких Саней перебывало столько, сколько рыбы в озере не водится. Ладно, пёс с ними. Как рыбалка? — Пётр скинул с плеча рюкзак и положил удочки в траву.

— Вон в садок загляни, — посоветовал Николай.

Рыбак прошёл к берегу и интересом изучил содержимое сетчатой ёмкости.

— На что идёт? — спросил он.

— На кукурузу и мотыля.

— Понятно. А я на мастырку в этот раз решил попытать счастья. — Пётр вернулся и полез в рюкзак. — На прошлой неделе десять килограмм карася и плотвички натаскал. Наделал на зиму тушёнки в автоклаве.

— Здорово, — нехотя похвалил его Николай.

Он сам не очень любил рыбу. Нина жарила улов два раза в год, и ему этого хватало надолго. Мужики, относящиеся к хобби как добытчики, а не как созерцатели, вызывали у Николая лёгкое раздражение. Если уж они ловили рыбу, то в промышленных масштабах, заготавливая её во всех видах. Если шли по грибы, но непременно надо было насобирать полный багажник, потом возиться с ними несколько дней, паря, жаря и маринуя, будто у них не было денег, чтобы пойти в магазин и купить обыкновенной еды. Как правило, подобные любители природных богатств отличались чрезмерной скупостью и ценили каждый килограмм добычи, доставшейся им бесплатно.

— А ты где собрался удочки бросать? — поинтересовался Николай.

— Да… — Пётр огляделся, — где-нибудь рядом.

— Тут кроме нас никого нет. Давай метрах в ста от меня ищи места, не ближе, — посоветовал он рыбаку.

— Блин, Колян, ты уже тут прикормил, чего мне зря корма тратить? Рыбы всем хватит, не переживай.

— Я не переживаю, Петь, но я сюда приехал не столько ради улова, сколько ради тишины. Не хочу под боком ненужной суеты.

— Потому и сеть с собой взял. — Пётр уже успел многое увидеть.

— Это страховка на всякий случай.

— Слушай, если бы ты не был таким молодым,

я бы точно решил, что ты тот Николай, с которым мы рыбачили пять лет назад. Он тоже ни с кем не хотел рыбачить, боялся, что всю его рыбу выловят. — Пётр снова уставился в лицо Николаю. — Может…

— Не может. Мой отец Александр. Наверное, это влияние имени на характер. Мы, Николаи, любим побыть в тишине, наедине с мыслями и собственным хобби.

— Мы, Николай Второй, значит. Ясно, ваше величество. — Пётр поднял рюкзак и удочки. — Пойду поищу другое место. Удачной поклёвки.

— Спасибо. И тебе тоже.

Пётр ушёл, оставив лёгкое чувство вины. Николай решил, что малость перегнул палку. Возможно, общение скрасило бы ему остаток дня.

— Кого я обманываю, — укорил он сам себя. — Сколько рыбачил с этим Петром, столько и собачились, то из-за места, то из-за того, что он постоянно клянчил насадку. Хоть раз бы рыбой рассчитался. Куркуль деревенский.

Пётр отошёл метров на пятьдесят и исчез в кустах. Вскоре над ними показались замахивающиеся удочки. Николай облегчённо выдохнул и пожелал ему хорошей рыбалки, только бы он не лез к нему со своими проблемами.

Вода в котелке закипела. Николай поднял крышку, вывалил в него содержимое одной банки тушёнки и засыпал грамм триста гречки. Проверил на соль, чуть досолил и засел в телефон, ожидая приготовления пищи. На природе аппетит всегда усиливался.

За четыре года на озере появилась нормальная связь, и даже интернет. Николай отписался жене про улов и про гречку, вскользь упомянув ещё одного рыбака.

— Только не бухай, пожалуйста, — попросила супруга.

— С этим куркулём ни за что, — ответил Николай.

Вынул из своего рюкзака чекушку вишнёвой настойки и налил в кружку половину содержимого бутылки. Этот момент он тоже несколько раз представлял перед поездкой, как выпьет настойку в качестве аперитива, а потом плотно перекусит и снова сядет за удочки, убаюкиваемый всплесками воды о берег и монотонной рябью на её поверхности.

— Николай? — раздался в спину голос Петра.

Николай чуть не поперхнулся собственной настойкой.

— Чего тебе? — Он обернулся, прикрыв рот рукой.

— Там в воде какая-то хрень лежит. Крючок зацепился, подумал, коряга. Полез отцепить, а там металл. Похоже, что кто-то притопил машину и, скорее всего, с людьми. Помнишь, несколько лет назад парочку искали, так и не нашли. Наверное, они. — На лице рыбака читался отчётливый испуг и растерянность.

— Вот ты везучий. — Николай незаметно подсунул чекушку под клеёнку, используемую в качестве стола. — Идём посмотрим.

Он смело направился к месту, где обосновался Пётр. Рыбак потрусил за ним.

— Слушай, а если мы заявим, то на нас не подумают? — поинтересовался он. — Менты всё равно этот случай в висяки записали, а тут мы. Повяжут, сфабрикуют и посадят. Может, ну её, лежала в воде несколько лет и ещё полежит.

— А если бы это были твои дети? — спросил Николай. — Тебе всё равно было бы, что они лежат неупокоенные?