Я страдаю по тирану
Шрифт:
— Интимный вакуумно-волновой массажер, — читаю этикетку. — Укрепляет сексуальное здоровье. Блин, да я в санатории! А это что? Хвост?!
Кошусь на шефа. Про зоофила я, вообще, шутила, а оно вон как…
— Вообще надо погуглить, какой у оленей хвост. Мне кажется, не такой пушистый. И вряд ли пахнет клубникой.
Наконец Архипов находит в пакете коробку, в которой лежит тонкая серебристая веревка. Стильная черно-серебряная коробка из-под нее не дает никакой информации о назначении. Хотя какое назначение у веревки?
— А
— Дай руки.
Сложно скрывать дрожь. Еще сложнее оставаться внешне невозмутимой, когда медленно мужчина начинает заплетать веревку вокруг моих запястий. Это не просто хаотичная неаккуратная намотка, в узоре веревки есть своя закономерность. Я видела подобные вещи на артах и фотографиях в сети, но никогда не думала, что однажды окажусь на месте моделей.
— Почему вам это нравится? Что такого особенного? — спрашиваю я.
— Не знаю. Спроси у психолога. Олененок, я не задумываюсь о причинах собственных желаний. Они просто есть.
Он поднимает на меня глаза и в них такая палитра эмоций, что я не верю ни единому слову. Влад знает о себе куда больше, чем говорит, и мне теперь тоже хочется прикоснуться хоть на секунду к тому, что он скрывает.
— И что теперь? — спрашиваю я.
Странное ощущение беспомощности одновременно интригует и пугает. Иллюзия замедленного времени как никогда яркая. Вот мужчина берет с тарелки дольку манго, выворачивает так, чтобы нарезанные квадратики выступили вперед. Даже это простое действие кажется нереально эротичным, и я облизываю пересохшие губы.
Затем Архипов подносит манго к моим губам, и я с наслаждением кусаю его. Жутко хочется помочь себе руками, но интуитивно я чувствую, что не стоит. Надо принять правила игры, тем более, что они совершенно мне не противны. Пугают — да. Но не отвращают.
— Я бы могла съесть больше, если бы вы меня не связали, — говорю, облизывая мокрые от сока губы.
— Мне иногда кажется, что в этом смысл твоей жизни — съесть как можно больше, — смеется Архипов. — Как тебе удается быть такой худой?
— Я что, виновата, что у меня обмен веществ такой?
— Не знаю, кто виноват, но чертовски ему благодарен. Это очень эротично.
— Тогда дайте косточку поглодать!
— Придется заслужить, — нехорошо так улыбается шеф.
Все внутри переворачивается, когда он губами касается шеи, языком проводит по коже за ухом. Я упираюсь ладонями ему в грудь, но сопротивление выходит слабым. И вовсе не из-за веревок. Требовательный поцелуй лишает меня остатков дыхания.
— Вкусное манго, — говорит Архипов, отрываясь от моих губ. — Хочу еще.
Подносит новую дольку, но едва я примериваюсь к ней, из приемной раздается стук в дверь.
Мы с шефом переглядываемся.
— Семен? — делает он предположение.
— Швабра, — хмыкаю я.
— Никуда не уходи, — бросает он мне.
Ну да, меня же манго не корми, дай побегать со связанными руками!
Когда
Вот поэтому он меняет их каждые пару месяцев: начинает привязываться, узнавать. Нет, конечно, Архипов и так понимает, что за каждой девкой, которую он трахает, скрывается личность, со своими тараканами и характером, но предпочитает не вдаваться в подробности. Поэтому его любовницы красивые, хорошо упакованные, молчаливые, улыбчивые и послушные. Отступления от шаблонов он не любит, даже скорее ненавидит.
Как только узнает о подружке что-то личное, начинает подыскивать замену.
Блондинка перед Олененком оказалось, обожает мюзиклы, и на очередном вечере он с удивлением следил за тем, с каким восторгом она смотрит "Щелкунчика". Брюнетка, которую он трахал в прошлом году, готовила потрясные коктейли, буквально наизусть знала целый талмуд рецептов, обожала придумывать новые и при этом ни капли в рот не брала. Еще какая-то рисовала, а самая первая секретарша, которую Влад взял, потрясно пела.
Как только он узнавал о них что-то личное, выставлял прочь. Никому не придумывал прозвища. Никого не кормил манго с рук. Никого не провоцировал на эмоции. Пришла, разделась, секс, ушла.
Если он не закончит то, что происходит, потом сильно пожалеет. А закончить это можно двумя способами: или взять ее, или отпустить. Но отпустить он не может, физически не способен расписаться в собственном бессилии. Думал, Олененок сдастся, пойдет на попятный, но потерпел сокрушительное поражение.
А ведь она снова выиграла: в приемной действительно Лариса.
— Что-то случилось? — спрашивает Архипов.
Ее губы трогает легкая улыбка. Невольно он сравнивает ее с Олененком, и сравнение выходит в пользу Леси.
— Увидела свет в твоем окне, подумала, ты скучаешь, заработался. Решила предложить поужинать где-нибудь.
— Спасибо, но я не голоден, работы много. Вечером здесь спокойнее.
Она все не уходит, задумчивым взглядом рассматривает приемную.
— Ребенок еще не сбежала?
— Она не ребенок.
— Ты знаешь ее лучше. И ее отца, верно?
Архипов хмурится, слыша в голосе Лары неприкрытый намек.
— О чем это ты?
— Данков в федеральном розыске. Набор статей впечатляет, заказное убийство, коррупция, отмывание денег. Ты уверен, что его дочь вблизи от тебя не несет… угрозы?
На то, чтобы не выругаться, уходит вся выдержка. Олененок-Олененок. Днем, в ресторане, она лишь мельком обмолвилась, что отец сбежал от полиции, но сделала это так, что у него и в мыслях не возникло копать дальше. Такое бывало часто: крупные бизнесмены сбегали заграницу от проверок, налоговых, штрафов. Но заказное убийство? Это серьезнее, чем нецелевое использование.