Шрифт:
Глава 1 — ТрудовыЕбудни
По всем канонам современных любовных романов властные боссы должны иметь торс, костюм с иголочки и кататься на работу исключительно для выноса мозга главной героине первые полкниги. Собственно, это правда. Все начальники любят ковыряться своими перьевыми ручками в наших серых извилинах, но только без всеми любимой романтики.
— Кирилл!! Немедленно принеси мне бумагу для принтера из отдела бюджетирования!
Да. Вот точно, как мой босс. Будто для того, чтобы напечатать свои договора надо обязательно взять пачку бумаги из отдела пятью этажами ниже при
— Марина Марьяновна, упаковка рядом с вашим сейфом. Слева, — ответил, отпил кофе, жду. Сейчас обязательно психанет, потому что найти жалкую пачку Снегурочки — проблема мирового уровня. И точно, минуты две, наверное, прошло.
— Кирилл! Нет здесь никакой бумаги, вот сам ее найди!
Не поверите, но не найду, хотя она там точно лежала. Заверяю своими тремя бестселлерами, один из которых даже в конкурсе победил — забросила подальше, дабы меня лишний раз погонять по этажам. Забава у нее такая, работу мне подкидывать, особенно, когда самой скучно. Все равно поднимаюсь со своего кресла неудобного, да бодрым шагом топаю к двери с табличкой: «Стерлядь Марина Марьяновна. Заместитель генерального директора по экономике и финансам». Всего минута на размышления, а затем тихий поворот ручки. На лице невозмутимость, перед глазами просторный солнечный кабинет с видом на крышу соседнего здания столовой, птички поют, а гадкая брюнетка злорадно так улыбается.
Стерлядь, как есть Стерлядь.
— И где ж там слева? — брови приподняла свои, идеально вычерченные, губы поджала. Возрастом не старше, зато понтов столько, что меня сейчас в космос унесет на одном только раздражении. Но я же секретарь, одно из лиц компании, мужик, в конце концов. Не положено мужчинам плохо о девушках думать. Даже если тебе хочется ее или убить, или…
Все еще спокоен аки сфинкс в Египте, стою, никого не трогаю, плечом косяк подпираю, оглядывая стройную фигуру в костюмчике. Голову выше задрала, чтоб со своих ста пятидесяти пяти меня визуально выше стать. Не выйдет, родилась с гномским ростом, болтаться тебе вечно в районе пупка.
— А вы не знаете, где лево, Марина Марьяновна?
Паровоз пыхтит тише, чем разъярённая начальница, чей авторитет безбожно пал.
— Это вам, мужикам, ясно, где это «лево». Небось, туда часто заглядываешь!
Вот и зачем так кричать? Можно же спокойно, ласково. Мы не идиоты. Все с первого раза понимаем простой человеческой речью, а не криком бешеной кошки в период полового спаривания. Точно какой-то мужик ей в свое время насолил, ненавидит она нас, как пить дать. Ох, удружил ты мне Самойлов. Чтоб у тебя все авторские серии провалились, безбожник. Лучше уж ЛитРПГ писать да боевые академии с драконами-властелинами, чем с этой истеричной драконихой в одном офисе пыхтеть еще восемь месяцев с девяти до шести согласно договору!
— Мне кажется, я вижу пачку Снегурочки под вашим столом.
Выдохнула, прямо сдулась на глазах. Снова красивая, холенная бизнес-леди. Глазами голубыми захлопала, ни дать ни взять святая наивность. Думал, сама наклонится, даст собой полюбоваться, так сказать во всей красе, однако нет. Не видать мне ее прекрасных нижних девяносто. По слухам от женщин в салонах Москвы накачала, у мужчин — богатый хахаль все оплатил. Пощупать проверить первую версию не даст же, а мне кровь из носа нужно доработать, я обещал. Да и деньги терять не хочется.
Взглядом указала и ждет.
— Ливанский, ты что надеешься, что тебе с плаката коробку Снегурочки выдадут?
Ой, кто у нас заговорил. Шутница уровень Камеди Вумен, сам Петросян завидует, лысину пеплом посыпает. Просто глаза закачу, да без ответа ее оставлю. Не барское это дело, на глупости отвечать. Прошел мимо огромного кожаного директорского кресла, в котором жить можно, да встал в любимую позу дачников, за дурацкой бумагой наклоняясь. Почти настиг, коснувшись бумажной упаковки, но замер.
Чувствую, руки ползут по мне инородные, ощупывают — оружие ищет или наркотики.
— Марина Марьяновна, у меня с собой опасных веществ нет. За таким в ближайшую подворотню в гаражах, — голос охрип, видимо кондиционером продуло. И мурашки вон бегают от прикосновения к коже горячими пальцами женскими. В кабинете прохладно, мне же жарко. Хотя тут ничего удивительного, все как по сюжету. Только на месте бедной задерганной секретарши — я.
— Так на всякий случай. Вдруг бомбу принес или бутылку где-то прячешь с Боярышником.
Вот на такое остается лишь хмыкнуть, а еще лучше местоположение в пространстве поменять. Дабы я в главенствующей роли, девушка на столе участи своей ожидает, пока мы тут решаем важные вопросы по теме производственного процесса. Теперь можно касаться, где захочешь, стоит ей только вздохнуть тихо, едва слышно, позволяя себя поцеловать. Игра такая — роли в ней меняются в зависимости от локации и обстоятельств. Творческая личность, писатель, временный секретарь с привилегиями по одну сторону ринга, а на другой — суровая леди-босс. Весело, интересно, захватывающе. Марина умудряется превратить любой процесс в удовольствие или каторгу, но сейчас ведущий игрок я. Никакой пощады, в конце концов, зря, что ли столько сплетен, кто кому что оплачивает?
— Кир…
Стоны обожаю не меньше, чем тихий шепот с придыханием, когда мое имя произносит. У всех по-разному, у меня вот так. Пара движений, шорох поспешно снимаемой одежды, касание непослушных пальцев к бляшке ремня в попытке заставить действовать быстрее. Любительница командовать во всем. Не пройдет, властный властелин в нашей постели только один. Хватая запястье, отводя в сторону руку, дабы не мешала мне действовать. Никаких запретов, только она и я. Губы скользят по тонкой шее, чувствуя бьющуюся жилку. Так и хочется впиться зубами, разорвать, а затем ворваться в желанное тело, двигаясь беспрестанно…
— Ты что там, Ливанский, умер?
Вот прямо с небес эротических на землю грешную своим надменным голосом опустила. Что за Стерлядь такая, нехорошая. Только-только фантазией разогнался, заменил в воображении мелкую брюнетку на блондинку с длинными ногами, обхватывающими мой торс, а тут на тебе реальностью по лицу.
— Да и уже воняю, — а что делать, только бурчать. Пока вылезал еще и два раза головой об стол приложиться успел. А этой хоть бы хны, стоит, улыбается. Я тут страдал, значит, ради пачки бумаги несчастной, из-за которой шишку себе заработал — она смеется. Хохочи, хохочи, потом я буду, когда книга выйдет, а мой герой-нагибатор над столом твой прообраз нагнет в позе летящего журавля над солнечным болотом.