Я тебе (не) верю
Шрифт:
Мне не о чем с ними разговаривать, нечего обсуждать, нечем делиться. Они исчерпали лимит доверия, убили его за тем ужином, объявив о скором замужестве. Ну уж нет, я не сломаюсь, не поддамся на уговоры, как бы не был выгоден брак между мной и мужланом.
Первое время мама старалась наладить со мной контакт. Стучала в закрытую дверь, пытаясь заговорить со мной, порой ждала допоздна, когда явлюсь домой, только я ни в какую не желала налаживать отношения с родителями. Не хочу. Бесполезно.
О чем с ней говорить? О том, что мне необходимо выйти
Время потихоньку шло, спектакли хорошо убивали время, только на пользу мне ничего не шло. Августина Кирилловна часто ругалась из-за грустной мины на лице и отсутствие улыбки, да и круги под глазами перед выступлением приходилось замазывать несколькими слоями консилера.
Постоянные слёзы, недосып, изнеможение. Все это совсем не ощущалось. Это лишь физическое состояние организма, которое не чувствуется под острой порцией боли. Лучше я буду испытывать хоть что-то, нежели совсем ничего.
Сегодня меня ждет ещё один спектакль. Два в один день – дневной и вечерний. Дневной прошёл почти как по маслу, лишь партнёр чуть прихрамывал на последнем акте по собственной глупости. Мы все устали – это естественное состояние для артистов балета, но нельзя расслабляться. Не сейчас.
– Ксюша, можно тебя? – Августина Кирилловна позвала меня после финального прогона.
– Да, конечно.
Народу вокруг практически не было, только пара человек, занимавшихся своими делами. Только я одна стояла на сцене, репетируя свою партию, ведь именно один на один со зрителем готова выложить все силы, проникнуться всей душой и раскрыть своего персонажа.
Мы зашли в просторный кабинет руководителя и уселись на небольшой диванчик возле окна.
– Дорогая, ты совсем бледная, – начала руководительница, смотря на меня с явным беспокойством. Хоть кому-то было дело до моего состоя. Наверное. – Может, полежишь здесь, отдохнёшь?
– Через полтора часа у нас начало спектакля.
– Не переживай, я попрошу Лану станцевать, – заботливый, нежный голос, взгляд, полный переживания, да еще невинное касание ладони. Кого-то мне это напоминало. Мать, которая настояла на браке с нелюбимым человеком.
От услышанного стало нехорошо. Нет, дело даже не в самой новости, а в девушке, которая «желала» меня заменить. Я и так видела Лану чаще положенного, ловила косые и злорадные ухмылки, так она ещё решила надавить на нашего руководителя и сместить меня с места примы?
Ну, уж нет!
Стоит ей станцевать один раз, дойдёт до второго, третьего, четвёртого. В итоге я отойду на второй план, а эта гадина уведет не только любимого парня, но и любимую работу. Говорят, незаменимых людей нет, только я в это список не вхожу.
– Не волнуйтесь, Августина Кирилловна, я станцую, – соврала я. Знала, что дело не в еде, а в душевном состоянии.
– Смотри, Ксюшенька, не загоняй себя, – заботливо проговорила
Я хорошо относилась к Августине Кирилловне, только в последнее время слишком часто наблюдала фальшь в ее словах, в голосе, в повадках. И что-то мне подсказывало, что неспроста женщина подняла эту тему.
На этом наш разговор завершился. Я ушла в гримерку, где шумели девочки, собравшись перед началом выступления, и прошла в танцевальный зал на разминку. Нельзя, чтобы мышцы остыли перед самым выходом. Загримироваться я всегда успею, главное – хорошая подготовка.
– Собирайтесь, через пять минут начинаем! – крикнула Августина Кирилловна, обратив на себя внимание всех участников балета.
Пора!
Мой выход запланирован не сразу, лишь через пару минут после выступления кордебалета. Чувствую себя плохо, хуже некуда. Слабость и нервное раздражение сопровождали меня постоянно с момента того рокового дня, но я старалась не обращать на это внимания.
Наплевав на все, вышла на сцену с улыбкой на лице, словно огромной раны в груди не существует в принципе. Сейчас существуют только я и мои зрители. Хотя нет, не только они. Вновь ощутила присутствие нежеланного гостя. Даже смотреть в сторону VIP-лож не стоило – и так знала, кто там сидел с огромной охапкой роз.
Тем временем слабость не желала отступать. Я уже подумывала о предложении Августины Кирилловны, только одна мысль о блондинке, танцующей мои партии, не позволяла отступить. Мне необходимо дотанцевать этот спектакль. За два последующих дня я смогу отдохнуть и прийти на репетицию с новыми силами. Но опускать руки сейчас никак нельзя.
– Ну что, не устала? – услышала знакомый голос за своей спиной. Лана. Впервые посмела заговорить со мной после того случая. – Лёша обещал приехать на выступление. Знаешь, он такой заботливый. Жалко, что ты недооценила парня по достоинству.
Хотелось добавить, что Леша больше говорит, нежели делает (приезд на мой дебют тому подтверждение), но постаралась держать все в себе. Нет, гневаться мне сейчас нельзя, даже на такую суку, как Лана.
– Ксюша, пора! – крикнули возле кулис.
– Не волнуйся, – продолжила девушка, не обращая внимания, что я отошла от нее на несколько шагов – она встала вровень. – Я позабочусь о своём, – нарочито подчеркнула это слово, – парне. Ведь наша любовь настоящая, – ядовитый голос, слащавые нотки победы. Ненавижу. Сука! Чертова сука!
Какого хрена она позволяет? Зубы железные? Лана специально пыталась вывести меня на эмоции, заставить разозлиться. Только она ошиблась. По себе людей судить не стоит. Я не из тех, кто разбрызгивает яд, злорадствует попросту, потому что моей душеньке угодно. Такие, как Лана, часто платят за свои поступки. Настанет и ее черед.
В момент ответа настала пора выбегать на фуэте. Разговаривать с этой тварью я не желала, да и думать тоже, только все, что сдерживала внутри довольно продолжительное время, находясь в стенах театра, потихоньку выплывало наружу.