Я тебя искал. Я тебя нашла
Шрифт:
Щелчку «монблана» вторил звонок мобильного. Марк Рудольфович потянулся к карману.
– Оставлю вас на пять минут, молодые люди, – кивнул им Самойленко и вышел из аудитории.
В глазах Вани Тобольцева тоска тут же сменилась воодушевлением. Он вскочил на ноги и мгновенно оказался рядом.
– Слушай, а ты не мог бы посмотреть? – Илье под нос сунули листок с задачками.
Илья бросил беглый взгляд. Было бы на что там смотреть. Чуть сложнее таблицы умножения.
– Проверяешь оба ряда на сходимость, раскладываешь по Фурье. А потом применяешь формулу Муара, что просто.
– Чё?!
Слова,
Успел. Но ручку все же пришлось оставить незадачливому адепту финансовой математики – прикусив от усердия кончик языка, Иван принялся спешно переписывать решение на другой листок своим почерком. А Илья решил подождать свою собственность и брата Тани Тобольцевой в холле. Заодно и расписание прикинет поточнее.
Все-таки он был везунчиком. Во всяком случае, в этот день точно!
Ваня очень старательно переписал решение в свой листок и, когда вернулся профессор, протянул ему выполненную работу. Нервничал немного, конечно, – а вдруг тот начнет задавать вопросы по решению? Но… снова повезло.
Марк Рудольфович бегло просмотрел записи на листе и сказал:
– Можешь, когда захочешь. Давай зачетку.
После чего вынул известную всему курсу перьевую ручку и поставил «удовл.».
– Почему три? – решил уточнить Ваня. – Тут же все правильно!
Профессор ответил не сразу. Сначала задумчиво смотрел на математические выкладки на экзаменационном листе, а потом пожал плечами:
– За шпаргалки. Еще вопросы есть?
– Нет! – бодро ответил Тобольцев и поспешил к столу забрать рюкзак. Вообще, пора было делать ноги, пока ничего испортил.
Уже у дверей он остановился и, обернувшись, сказал:
– Спасибо.
Марк Рудольфович лишь кивнул головой. Он снова читал этот лист и бормотал про себя:
– А я бы сделал не так. Очень любопытно…
Спаситель Вани стоял у окна и что-то читал в смартфоне. Очень сосредоточенно читал. Сразу видно – умник. Была в детстве такая передача «Умники и умницы», на Тобольцева она всегда навевала тоску, а этот, может, даже участвовал в ней. Туда только таких и набирают.
Ваня подошел к умнику и протянул ему ручку:
– Спасибо, выручил. Я твой должник.
Тот спокойно взял ручку и сунул ее во внутренний карман дорогущего льняного пиджака. Хотя чему удивляться? Если у него такая тачка…
– На сколько сдал?
– На трояк, – широко улыбнулся Ваня. – Все отлично!
– Тройка на должника не тянет. Ну раз тебе отлично… – умник пожал плечами.
– Да ладно тебе, – дружески хлопнул Тобольцев по льняному рукаву. – Главное, меня на следующий курс перевели! И отцу сегодня отчитаюсь, что все – в сентябре снова пойду учиться. Так что спасибище огромное!
Новый знакомый как-то странно покосился на Ванину руку на своем плече и тихо
Ваня руку убрал и участливо поинтересовался:
– Ты где это простудился в такую жарищу? Это все кондиционеры в машине. Пошли?
Умник в ответ согласно кивнул, и они, спустившись по лестнице и миновав пост охраны, перед которым Ваня отсалютовал и отрапортовал «про пиво помню», вышли на улицу.
«Мерседес» стоял на парковочной площадке прямо перед вузом, красота такая, что дух захватывало. И подойти захотелось, и снова все рассмотреть, но в этот раз Ваня не решился. Разговор умника с профессором произвел на Тобольцева сильное впечатление, и, еще того не понимая и не осознавая, Ваня проникся каким-то едва уловимым трепетом перед новым знакомым. Будучи сам ярко выраженным гуманитарием, Ваня не понимал, как люди могут разбираться в высшей математике, атомной физике, квантовой механике. Это что же у них такое в мозгах, что они все это понимают? Иня испытывал к таким людям что-то сродни благоговению – «бывают же на свете гении». А в том, что этот парень в льняном пиджаке при желании разберется и в атомной физике, и в квантовой механике, Тобольцев не сомневался. И именно это его сейчас сдерживало. Ваня остановился и просто рассматривал машину на расстоянии, как мальчик, который любуется заветной игрушкой через витрину, зная, что даже на Новый год родители ему такую не купят. Им не по карману.
А «льняной пиджак» положил ладонь на ручку двери «мерседеса» и обернулся:
– Тебя подбросить?
– Давай! – слова вырвались раньше, чем Ваня их смог поймать. – Ты сейчас в какую сторону?
– В консерваторию.
– Мне в другую, но я оттуда на метро доберусь.
Боясь, что новый знакомый передумает, Тобольцев быстро сел в машину, пристроив рюкзак на коленях, и стал оглядываться. С прошлого раза в машине ничего не изменилось.
– Ты на ней сколько выжимал?
Молчание было ответом. Умник повернул ключ зажигания и после аккуратно тронулся с места.
Действительно, глупый вопрос. Судя по тому, как он водит, ни одного правила в жизни не нарушил. Какое тут «выжимать»? Шестьдесят километров – наш предел. И зачем такая тачка, если все равно не гоняет? Устраивать красивый променад «Консерватория – Университет экономики»?
– Как у сестры прошел эфир? – наконец подал голос неторопливый водитель спортивного авто.
Но ведь помнит про эфир-то! Ваня уже и сам забыл, а этот, надо же…
– Да ничего вроде, правда, ей какой-то придурок звонил. Но Таньке часто всякие звонят, сеструха у меня закаленная.
– Это хорошо, что закаленная, – задумчиво произнес умник.
К чему такой комментарий, Ваня не понял. Он вообще мало что понимал в новом знакомом и решил немного прояснить ситуацию:
– Слушай, а я так и не могу сообразить, где ты учишься. Ты пианист или финансист?
– И то и другое, – в голосе собеседника неожиданно прозвучал легкий вызов. – Что, разве так не может быть?
– Нет, ну почему же, я, между прочим, тоже… и гитарист и этот… экономист.
– С гитарой у тебя так же, как с экономикой? Или получше? – флегматично поинтересовались со стороны водительского сиденья.