Я тебя (не) прощаю
Шрифт:
После осмотра быстро одеваюсь и замечаю на столе у врача несколько рекламных проспектов из этого же медицинского центра. Пока врач пишет справку, быстро листаю его и вижу прейскурант на операции, среди которых есть гименопластика, восстановление девственности. Замечательно, пожалуй, возьму это с собой.
Выхожу из кабинета и сразу сталкиваюсь с Маратом. Он с хмурым видом стоит у дверей и гипнотизирует меня взглядом. С размаху впечатываю в его грудь ладонь, в которой зажата справка.
– На, здесь все написано доступным языком, - выплевываю эти слова ему в лицо, а сама едва сдерживаю слезы.
Он
– Сам лично будешь проверять? – тут же вылетает из меня следующий вопрос.
– З-зачем? – растерянно переспрашивает.
– Может ты не доверяешь этой клинике? Врачам? Может, продолжаешь думать, что я сделала операцию. Вот кстати, можешь посмотреть цены. У меня таких денег никогда не было, а родители вряд ли бы проспонсировали мне такую операцию.
Я чувствую, что не в силах больше сдерживаться и срываюсь с места в сторону выхода. Слышу, что Марат идет следом и перехожу на бег. Не могу больше, за последние сутки у меня случилась явная передозировка от его присутствия.
– Рита, подожди, - кричит вслед, а потом догонят. Хватает меня за локоть и разворачивает к себе.
– Ну что еще? – выкрикиваю со слезами, не могу больше держать их в себе.
– Что тогда произошло в школе? Расскажи мне, пожалуйста.
– Рассказать? То есть ты считаешь, что сейчас самое время поговорить об этом? Не до того, как унизил и растоптал меня окончательно, а после того, как тебе открылась правда? Думаешь, что еще недостаточно низко пал в моих глазах?
– Пожалуйста, - шепчет подавленным голосом.
Надо же, как он заговорил со мной после какой-то вшивой бумажонки. Никакой брезгливости и ненависти во взгляде. Только тоска и безграничное чувство вины.
– Хорошо, - выдыхаю обреченно, - в тот вечер, когда мы виделись в школе в последний раз, я узнала, что ты поспорил на меня с Алексом. Мне Лейла показала видео. Уже тогда мое сердце разбилось на части, но оказывается это было не самое страшное. Сначала я ничего не понимала, но потом по крупицам собирая события в школе, до меня наконец дошло. Ты всегда нравился Лейле, поэтому она стала моей точной копией. Прическа, цвет волос, даже браслет украла, который ты подарил. Она предложила в тот вечер пойти к тебе вместо меня. И пошла. А ты … ты не заметил разницы. Ты трахнул Лейлу. И это все было записано на видео, которое на следующий день увидела вся школа. И я тоже вместе с директором и своей матерью. А когда я попросила, чтобы тебя тоже пригласили в кабинет директора, секретарь сказала, что ты уехал. А перед этим сказал, что тебе плевать на все. На том подставном видео, которое попало к тебе, тоже была Лейла. У меня с Алексом никогда ничего не было.
Я поднимаю глаза и смотрю ему в лицо. То, что я вижу несомненно дорогого стоит, но вопреки ожиданиям не приносит мне никакого облегчения. Растерянность, чувство вины, и обреченность. Да, я тоже чувствую сейчас эту обреченность, потому что несмотря на свои чувства никогда не смогу его простить.
– Рита, - выдыхает с отчаянием, - прости меня, пожалуйста.
– Бог простит. А ты навсегда оставляешь меня в покое, как и обещал. Надеюсь, вопрос закрыт?
– Подожди, давай поговорим. Пожалуйста, выслушай меня.
Марат
– Поговорили уже. Хватит. Хотя бы слово свое сдержи. Я жила в этом аду полтора года, бегала по врачам, чтобы не сойти с ума окончательно. Забудь меня и живи дальше. Я обещаю, сделать то же самое.
– Тебя невозможно забыть, Огонек. Я точно знаю, потому что уже не раз пытался.
Глава 11
Марат
Мой мир разлетается на осколки, когда она тычет в меня этой справкой. Как я мог быть таким идиотом? Как мог так плохо думать о ней, когда она мне прямо в душу смотрела своими большими чистыми глазами и молча умоляла поверить?
Она всегда смотрела как-то по-особенному. Даже злость в ее глазах горела настолько живыми эмоциями, что я старался впитать в себя все ее грани. А когда позже между нами горели чувства, я оживал рядом с ней, снова чувствовал и любил, ненадолго забывая о всех проблемах, которые окружали меня в обычной жизни. А потом я взял и все прохерил. Одним махом. Одним поступком. Одним недоверием.
Я никогда не думал, что можно поставить человека на колени одной только фразой. Оказывается, можно.
– Сам лично будешь проверять? – летит в меня вопрос тихим злым голосом, от которого тело буквально скручивает пополам.
Да я теперь даже рядом с тобой стоять не достоин, девочка моя. Какое уж тут прикоснуться. Я ведь ей в порыве злости слово дал, что навсегда исчезну из ее жизни. Как я теперь должен буду это сделать? Если даже в те моменты, когда думал, что она дрянь и шлюха, хотел ее себе нисколько не меньше. Ненавидел и хотел. А сейчас я понимаю, что люблю ее, хочу себе обратно, а она ненавидит и никогда не простит.
Рита уходит, и на этот раз я ее отпускаю. Стою и продолжаю смотреть ей вслед. Не могу не думать о том, что теперь эта хрупкая, чистая девочка достанется кому-то другому. Думаю и умираю внутри. Как я переживу этот момент? Я же убью любого, кто к ней сунется и даже угрызений совести чувствовать при этом не буду.
Не знаю сколько проходит времени, когда я возвращаюсь в реальность и понимаю, что слишком долго стою на одном месте. Иду к своей машине и сажусь за руль. Перед глазами все расплывается, а голова гудит, как после недельной попойки. Трогаюсь с места и всю дорогу до трека очень осторожно веду машину.
На себя мне сейчас по хер, даже если я попаду в аварию и разобьюсь, возможно это именно то, чего я заслуживаю на самом деле, но вот пассажиров на дороге подвергать опасности я не имею права. Там могут быть родители и дети, которые уж точно не виноваты в том, что я такой отморозок.
Вылезаю из машины и под грузом постоянного чувства вины скрываюсь за дверями гаража, в котором стоит мой байк. Одним махом сметаю со стола все бутылки и канистры. Они с грохотом падают на пол и расплескивают содержимое вокруг разноцветными брызгами. Нос забивает запах бензина и растворителя. Замахиваюсь еще раз и сбиваю содержимое настенных полок. Стекла от бутылок разлетаются в стороны мелкой крошкой и впиваются в ладони, но я ничего не чувствую, кроме ноющей боли в груди.