Я тебя поймаю
Шрифт:
— Да он давно ищет жертву. Кто-бы пожил в его квартире. Поливал бы цветы, следил за системой отопления. И проверял, не прорвало ли краны. И тут ты нарисовался, Гаранин! — Славка ржет в голос и, заметив наши растерянные лица, кашляет. Громко и натужно.
— Может, тебе какая помощь нужна? — спрашивает, усаживаясь за руль огромного и грязного внедорожника.
— Не откажусь, — усмехаюсь с заднего сиденья. Обнимаю Тайку и снова шепчу ей на ушко.
— Все будет хорошо, любимая.
В семейное гнездышко Кирсанова на Тверском бульваре
«Да ты сам такой же, — напоминает мне внутренний голос. — На кой тебе жена, Сева? Ты же никогда не остепенишься!»
Входя в квартиру, притягиваю Тайку к себе.
«Ну, уж нет! — шепчу про себя яростно. — Я за Тайку порву. Всех и каждого. Никому ее у меня не отнять!»
— Вот, — пройдя через коридорчик, Слава открывает высокую деревянную дверь. Вторая, такая же, маячит за моей спиной.
— Квартира разделена на две половины. Одна — сестер, другая — самого Бека. Эта его, — машет Асисяй, пытаясь одной рукой охватить все пространство.
Пристально оглядываю просторный зал, обставленный старомодной итальянской мебелью. Перевожу взгляд на плазму, висящую на стене. Вижу дальше арку, ведущую, по всей видимости, в приватную зону.
— Вот две гостевых спальни. Располагайтесь, в которой понравится. Внизу сауна и спортзал. Устраивайтесь. А я поеду, — заявляет Славка, направляясь к двери.
Закрыв за ним мудреные замки и засовы, медленно бреду по комнатам. Изучаю. Спальня, детская с кроватями-кораблями, ванная комната с двухместной ванной. Пушистые полотенца на полке.
«Рад за тебя, Бек. Видать, получилось у тебя вписаться в нормальную жизнь. Семья. Дети. Может, и у меня выйдет?» — бьется в башке нервная мыслишка.
— Странная квартира, — поджимает губы Таисия.
— Почему? — выдыхаю, притягивая Тайку к себе. Нежно целую в висок, потом в щечку. Прокладываю дорожку поцелуев по нежной шейке.
— Какое-то тут все дубовое. Кондовое…
— Тут российский генерал живет, Тайка, а не потомок Карла Великого. Люстр с соловьями и цветочками нет. Ну, хоть ватерклозет не на улице.
Тайка заливисто смеется. И кивнув на сверкающий огнями Тверской бульвар, хохочет как дурочка. И я, представив себе домик неизвестного архитектора и Кирсанова, бегущего туда в трениках и майке-алкоголичке, тоже фыркаю от смеха.
— Можем принять ванну и заказать что-нибудь пожрать, — предлагаю я, хотя больше всего мне сейчас хочется утащить Тайку в спальню. Стянуть с нее пропахшие дымом и дорогой тряпки, окунуть в теплую воду и зацеловать до умопомрачения.
— Ты считаешь, что тут безопасно? — недоверчиво спрашивает меня Таисия.
— Конечно, — киваю вполне серьезно. — Главное, никому не сообщать о нашем скромном жилище. Пусть все думают, что мы живем в квартире твоей сестры.
— Почему? — вскидывается Таисия и одаривает меня возмущенным взглядом.
— По
— Я ничего не знаю, — плачет она.
— Ну-ну, — вытираю слезки. — Здесь мы в безопасности, любимая. Нам нужно время, чтобы разобраться и вычислить врага. Вполне возможно, я наберусь наглости и обращусь к бате…
— Так твой папа отказал нам, — всхлипывает Таисия. Маленькая еще, но все понимает.
— Папа — это Космонавт, а батя — Бек — генерал Кирсанов.
— У тебя два отца? — удивляется она.
Задумываюсь лишь на секунду. Вот как объяснить русской наполовину девушке, выросшей во Франции, отличие между отцом и батей? Как втолковать, почему это разные люди. Когда один отец — по родству. Вовремя распорядился спермой чувак. А другой — по жизни. Один зачал, а другой не дал сдохнуть.
— У тебя две матери, Тайка, — смеюсь, подхватывая на руки заплаканную девчонку. — А у меня два отца! Мы с тобой богатые люди!
— Вот только скитаемся по углам, — вздыхает она, обвивая мою шею руками.
— Найду я этих гадов, — рыкаю, укладывая любимую на первый попавшийся диван. Нависаю сверху, накрывая ее губы своими. Нетерпеливо задираю тонкий свитерок и привычным движением расстегиваю застежку лифона. Веду языком по тонкой бархатной коже и, вобрав губами сосок, чувствую себя самым счастливым человеком в мире.
Тайка выгибается подо мной. Шепчет какие-то глупости, легонько царапает спину.
Отстраняюсь лишь на минуту. С яростью неандертальца стаскиваю с любимой джинсы и трусики.
— Кто придумал эту дурацкую моду? Капкан какой-то! — глухо рычу, пытаясь стянуть с ног ужасные джинсики-скинни.
Тайка крутится, стараясь мне помочь. Но в результате мы запутываемся в штанах и мешаем друг другу.
— Давай сама. Я уже не могу, — признаюсь хриплым голосом. И жадным взглядом смотрю на высокую грудь, не смея опустить глаза на манящие губки, покрытые золотистым пушком.
«Сорвало тебе, Гаранин, крышечку! Ох, сорвало», — звучит в ушах голос бывшего полкана, на чьем диване мы решили заняться любовью.
«Я люблю ее, — признаюсь, вторгаясь в теплое лоно. — Я люблю», — повторяю с каждым выпадом, растворяясь в Тайке. Навсегда вбирая в себя ее запах и страсть. Отдавая взамен истерзанное в клочья сердце и уставшую мятежную душу.
10
Таисия
В Москву я всегда попадаю проездом. С отцом или с мамой. Иногда со Светкой. Но вот, чтобы жить тут подолгу, такого не было никогда. Мне нравится бродить в обнимку с Севой по Бульварному кольцу. Иногда забредать на Патрики или спускаться вниз к Москве-реке. Проходить мимо Кремля и с улыбкой думать, как это величественное строение воспринимали иностранцы в Средние века.