Я тебя расколдую
Шрифт:
Вот зараза! Ему и самому сложно было объяснить, зачем он ее поцеловал. Мог бы отпустить в тот самый момент, когда стал человеком. Правда, мог. Чисто теоретически. Но словно какая-то совершенно непреодолимая сила заставила его поступить иначе. Непреодолимая сила?
Тьма! Если еще и вспомнить, при каких обстоятельствах образуется локальная привязка и свои не совсем стандартные ощущения во время поцелуя, картина становится совершенно неутешительная. Неужели вот это вот вредное чудо с ехидным язычком, непростым характером и нестабильной магической
Глава 27
Будь он проклят, этот чернокнижник! А, да, он и так почти проклят! Зачем, вот зачем он меня сейчас поцеловал? И плевать, что это моя идея, я-то собиралась целоваться с попугаем. Вот куда он губы потянул после того, как стал человеком? И зачем, если он своего добился и облик сменил? Тем более, если он прав и поцелуи вообще не имеют никакого отношения к трансформациям его тела?
Я едва сдерживалась, чтобы не прижать пальцы к губам, которые до сих пор покалывало от его прикосновения. И что это был за поцелуй! Нежный, головокружительно-дразнящий, от которого сердце забивается в бешеном ритме. М-да, Ларсу есть чему поучиться у старшего брата. Поймав себя на этой идиотской мысли, я чуть не хихикнула вслух, представив, как и каким способом Аларис берет уроки поцелуев у главы семейства Кинстер. Так, Касси, не думай об этом. Нельзя.
И тем более ни в коем случае нельзя думать о том, что впервые тебе захотелось остановить мгновение и целоваться-целоваться до того момента, как будет отчаянно не хватать воздуха, дышать одним воздухом на двоих. Господи, глупости какие. И с кем? С бесчувственным чурбаном, язвительном магом со стереотипами. Может, я извращенка?
Кстати, об извращенцах.
– Так зачем ты меня поцеловал, если и раньше все понял? – повторила я, сообразив, что, пока я тут предаюсь рефлексии, мне никто даже не попытался ответить на вопрос. Да и вообще чернокнижник выглядит каким-то…пришибленным, что ли? С чего бы это? Я его вроде не била.
Рейстлин на мгновение куснул нижнюю губу, словно приводя себя в чувство. И в следующий момент расплылся в своей бесконечно бесячей ухмылке:
– Ты так стремилась провести этот эксперимент, что было бы грешно тебя останавливать!
Где там гуляет моя метелочка, когда одна наглая рожа настойчиво клянчит ее удар? Я бы даже сказала, вымаливает.
– Ну знаешь ли! – возмутилась я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки. То ли от смущения, то ли от злости. И ведь это я его хотела проучить! Я его хотела смутить! Почему теперь в таком глупом положении оказалась именно я? Это, по меньшей мере, нечестно!
– Знаю, – довольно улыбнулся маг. – Только не говори, что ты недовольна результатами эксперимента:
– Ты… Ты… – у меня даже слов не находилось.
– Нет, ну если ты не удовлетворена, можем продолжить опыты, – в голосе чернокнижника слышалось веселье, от которого
– Ты что имеешь ввиду?
Я честно старалась, чтобы мой голос прозвучал строго и серьезно. Старалась. Вот только помимо воли в нем слышались волнение, дрожь и предвкушение. И, судя по вспыхнувшим глазам чернокнижника, он тоже это заметил.
– Вот это, – маг шагнул вперед и коснулся моих губ.
Ой, мамочки! Кто ж его так целоваться-то учил? Так, что бедные ведьмочки даже сил сопротивляться не находят? Может, существовали какие-то уроки соблазнения для сухарей? Ай! Голова, стой, не смей кружиться! Мозг, кому говорю, оставайся на месте!
Но разум слушаться отказывался. И вместо того, чтобы от души огреть наглеца метлой (впрочем, ее под рукой и не было), я отвечала на жадные, властные поцелуи человека, который обо мне забудет сразу после того, как заклятье будет снято.
Эта мысль подействовала на меня как ушат воды, и я с силой наступила каблучком на ногу Рейстлина. На мгновение руки чернокнижника сжали меня куда как сильнее, чем прежде, но потом этот гад соизволил отстраниться. Недалеко. Я по-прежнему ощущала его дыхание на своих губах, но уже могла заглянуть ему в глаза.
– Что? – недоуменно уточнил он, и от звука его слегка охрипшего голоса вновь захотелось позабыть про здравомыслие и продолжить то, чем мы занимались.
– С ума сошел? – вслух поинтересовалась я, мысленно задавая этот вопрос и самой себе. Мозг, ты где, ау-у-у? Где ты шляешься, когда так нужен?
– Возможно, – не стал отрицать этот гад. – Но мне кажется, с ума мы сошли вместе.
– Нет! – почти вскрикнула я, понимая, что сейчас все мое чувство юмора может дать сбой. – Рейстлин, не надо.
– У тебя есть веский аргумент, почему нет, если мне нравится целовать тебя, тебе нравится, когда я тебя целую. И вообще, вариант, что мы с тобой истинная пара продолжает еще витать в воздухе, – резонно поинтересовался маг, а мне вновь бросилась краска в лицо. И с чего он решил, что мне нравится? Хотя, кому я вру, конечно, нравится! До дрожи, до поджимания мизинчиков на ногах. Но целоваться я с ним все равно не буду, потому что…
– Как ты можешь быть уверен, что это настоящее? Что, если это все навеяно моим заклятьем? Еще один побочный эффект?
Вы видели когда-нибудь ошарашенного чернокнижника? Я – да! Сегодня. Потому что это непопугаистое чудо изумленно на меня посмотрело и переспросило:
– Что, прости? Не многовато ли побочных эффектов для одного в сердцах наложенного заклятья?
Его слова заставили меня опустить глаза, но я продолжала стоять на своем:
– Откуда мы знаем, какой эффект основной, а какой побочный?
Я всего ожидала, но никак ни того, что этот гад брюнетистый расхохочется в голос и вежливо так уточнит: