Я тебя вижу
Шрифт:
Подруга прошла в гостиную, а мы последовали за ней во главе с Бусинкой, которая величественно шла в нужном направлении, походкой подтверждая слова о том, что главная в этом жилище именно она.
Большую часть гостиной занимал темно-синий, словно ночное небо, диван, на котором были разбросаны небольшие подушки цвета слоновой кости, подходящие к оттенку краски на стенах. Небольшие светильники по всему периметру потолка освещали комнату теплым светом, придавая уют. Над диваном висели картины разных размеров с непонятными абстрактными изображениями, но эти полотна хорошо дополняли интерьер.
Лара запустила проигрыватель, и музыка разлилась по квартире, лаская слух. Берт в это время вышел из кухни, принося три коробки с пиццей, и пряный аромат заполнил весь дом. Поставив еду на столик, Берт по-хозяйски плюхнулся на диван.
— Вы вовремя, как раз недавно привезли.
Сначала мы в комнате Лары переоделись в пижамы, которые взяли с собой, и уже потом вернулись в гостиную. У нас с подругой были одинаковые комплекты, состоящие из свободных шорт и майки, только цвета и рисунки различались. У Лары пижама бледно-розовая с голубыми сердечками, а у меня, наоборот, — бледно-голубая ткань с розовыми сердечками. Покупали мы их вместе в прошлом году.
Все до ужаса оголодали за день, поэтому с большим удовольствием и зверским аппетитом накинулись на пиццу. Бусинка постоянно ходила вокруг каждого из нас, жалобно строя глазки.
— Нет, Буся, тебе такое нельзя, — серьезно твердила Лара, отбирая кусок пиццы, к которому тянулась кошка, — у тебя есть своя миска с кормом.
Будто понимая слова хозяйки, Бусинка протяжно мяукнула и спрыгнула с дивана, покрутилась вокруг ног Итана, надеясь, что хотя бы новый гость ее хозяйки сжалится, но тот лишь посмеялся. Отчаявшись, кошка побежала на кухню к своей миске.
Пока мы ели, в ход пошли житейские разговоры. Каждый старался вспомнить что-то интересное или смешное и делился этим. Итан, будучи сначала более застенчивым, разговорился не сразу, но потом влился и уже не чувствовал себя чужим. Моя душа пела, радуясь, что Итан так здорово вписался в нашу компанию.
Пока Итан рассказывал о своей прошлой академии, где он учился, я невольно засмотрелась на него, любуясь.
— Слушай, ну Академия стражи — это очень престижно, — воскликнул Берт. — Не жалеешь, что перевелся? Ты мог бы ее закончить и сам наказать отца.
— Нет, — твердо заверил Итан, — не жалею. Во-первых, мне было бы тяжело и дальше учиться там, будучи слепым. Во-вторых, кто знает, что за это время успел бы сделать мой отец.
— Я просто только сейчас задался вопросом: а чего ты сразу к Альгерону домой не пошел, чтобы рассказать? Зачем именно перевелся?
— Артур сменил адрес, и я не знал его. Со знакомыми связаться не получалось. Плюс у меня уже были сложности в той академии, да и, честно говоря, пошел я туда учиться по воли отца. Он считал, что это не только прибыльно, но и полезно, ведь в случае чего можно выкрутиться за счет статуса, имея влияние. И я обозлился на это все. Я не хотел снова плясать под дудку отца, хотел перейти на сторону Артура. И сейчас, зная о ситуации больше, я не жалею.
— Понимаю, — протянул Берт, затем откусил часть своего куска пиццы, — я тоже не жалею, что перевелся. Представь, что было бы, если бы мы с нашими красавицами
Берт обернулся к Ларе и протянул ей свой кусок, давая откусить, и она охотно сделала это, довольно улыбаясь.
— У вас одинаковые пижамы? — поинтересовался Итан.
— Да, пусть Марта тебе в ней приснится, и ты оценишь, — подтвердила Лара, хихикая.
— Кстати, а как ты вообще людей представляешь, которых ни разу не видел? Вот какие мы с Ларой у тебя в голове? Что-то никогда не интересовался, — задумался Берт.
— У тебя короткие блондинистые волосы, а Лара — рыжая.
Друзья засмеялись, ведь Итан совсем не угадал. Описав себя, Берт начал спрашивать о других общих знакомых, и Итан делился своими представлениями, которые периодически все же совпадали.
Разговоры перетекали от одного к другому и часто сопровождались смехом. Пицца закончилась, но пустые коробки, впитавшие ароматы, все еще пахли. Бусинка мирно уснула недалеко от нас в своей корзинке и не обращала никакого внимания на шум от беседы. Мы и не заметили, как вечер начал сменяться ночью. За окном дождь забарабанил по стеклам, но мы были в тепле, и бушующая погода нас не страшила.
Лара, протяжно зевая, глядела на Берта, который переключился на тему огненной магии и обсуждал ее с Итаном. Подруга ждала, когда же они сделают паузу.
— Милый, может, пора уже ложиться? Вас и так грузят в университете, а вы еще и здесь умудряетесь обсуждать учебу.
— Магия — это не только учеба, это важная часть жизни, — с напускной гордостью пояснил Берт.
— Сейчас я бы хотела уже окунуться в магию сна. Или в другую магию… — Лара с намеком дернула бровями, прикусив губу.
— Вообще-то, да, ты права, я тоже хочу спать, — тут же согласился Берт, поднимаясь с дивана.
— Я уже вам постель подготовила, так что ни о чем не беспокойтесь, — заверила подруга, — а приберусь я здесь завтра. Так что расходимся, ребята. Здорово посидели!
С этим утверждением все были полностью согласны. Пожелав друг другу доброй ночи, Лара с Бертом скрылись в другой комнате, закрывая дверь, а я повела Итана в нашу сегодняшнюю спальню.
Ноги окунулись в пушистый ворс молочного ковра. Комната Лары была в таких же розовых тонах, как и ее пижама. У меня этот цвет всегда ассоциировался с подругой, так как она его очень любила. Слева от входной двери располагался широкий белый шкаф, доходящий почти до потолка, а справа — косметический столик с зеркалом. Впереди стояла кровать, придвинутая к окну.
— Отличный вечер вышел, — подытожил Итан, неуверенно ступая за порог комнаты.
Я аккуратно закрыла дверь, погасила свет, и сумрак накрыл все вокруг.
— Ты меня направляй, — попросил Итан, — а то я в этой комнате еще не освоился.
Взяв его за руку, я подвела парня к кровати, и мы остановились, как только ногами Итан в нее уперся.
Новая обстановка вызывала волнующие чувства. Я привыкла к маленьким комнатам общежития, где слишком тонкие стены, и есть ощущение уязвимости. Здесь же казалось, что мы защищены от всего, а в мире никого больше нет. Лишь мы одни. От этого осознания по телу пронеслись приятные искорки, зажигающие воображение.