Я - тьма
Шрифт:
Зевая, он вернулся в комнату и сел на стул у окна. Было тихо, но Мейсон знал, что никто не спит. Через несколько часов он разбудил Пола — и ему показалось, что тот за все это время так и не сомкнул глаз. Они молча поменялись местами, и Мейсон свернулся на нижней койке, натянул одеяло до подбородка.
Он лежал в темноте и смотрел вверх, на койку, в которой спала Синичка, пока веки не отяжелели и не сомкнулись.
И перед тем, как заснуть, услышал голос Пола, доносившийся откуда-то издалека:
— Я слишком слаб.
Но Мейсон так устал, что
Когда на следующее утро он проснулся, Синичка сидела на стуле у окна. Она обхватила голову руками, будто ей было трудно держать ее прямо. Си была страшно напряжена и вся дрожала. Сколько она тут просидела? Почему не разбудила его?
— Что случилось? — спросил Мейсон.
— Он ушел.
— Кто? Пол? Куда?
— Просто ушел. От меня. От нас.
Мейсон попытался выпутаться из одеяла. Оно не желало его отпускать. Наконец он освободился и подошел к окну. У Синички по щекам текли слезы.
— Не может такого быть! — сказал Мейсон. — Может, он просто пошел поискать еды.
— У нас есть еда.
— Снаружи смотрела?
— Его там нет.
— Но зачем ему это делать? Я не знаю Пола так близко, как ты, но не представляю, чтобы он мог вот так убежать. Он о тебе заботится.
— В этом-то и дело. — Синичка наконец отвернулась от окна и взяла Мейсона за руку. — Он слишком заботился обо мне и не мог смотреть, как я умираю. Прямо как в сказке.
Пальцы у нее были мягкие и влажные от слез. Мейсон не знал, чего она от него ждет. Ей нужно было утешение, но никакие слова не приходили на ум. В ее глазах что-то пряталось — ответ на вопрос, который он не хотел задавать.
— Ты умираешь?
Слова повисли в воздухе, словно тяжелый запах.
— Мы все умрем.
— Но ты больна? Ты мне чего-то не рассказываешь?
— Нет, не больна.
— Хорошо.
На столе стояла банка с тепловатым пепси. Синичка потянулась за ней и сделала большой глоток.
— Так пить хочется! — сказала она. — Кажется, за последние дни я выплакала всю жидкость, что во мне была. Скоро ли я высохну и превращусь в шелуху? — Она стиснула его руку и притянула Мейсона к себе. Теперь они почти соприкасались носами. — Мейсон, пожалуйста, не уходи! Я думаю, что не выживу, если ты меня оставишь.
— Я никуда не уйду.
— Обещай мне.
— Обещаю.
Ее губы слегка коснулись его губ — мимолетный поцелуй. Все произошло так быстро, что Мейсон усомнился, случилось ли это на самом деле или это только игра воображения. Он притянул ее к себе и крепко обнял, желая защитить от всего на свете.
Шли минуты, у Мейсона начало сводить руки — но он не отпускал ее. Рубашка спереди взмокла от пота, но ему было все равно. Наконец Синичка отстранилась, и он неохотно ее отпустил.
— Хочешь, я пойду его поищу?
Она всхлипнула и покачала головой.
— Что же нам теперь делать?
— Идти дальше.
Мейсон кивнул. Да, это было правильное решение.
Ариес
— Даниэль!
Человек
Сзади донеслись голоса. Это Натан прошептал ее имя. Ариес увидела лучи фонариков.
— Я тут, — то ли прошептала, то ли прокричала она и вновь обратила свое внимание на распростертого на полу Даниэля. Ариес не могла поверить, что это он. Долгими часами она снова и снова воскрешала в памяти их диалоги, прокручивала в голове его слова, словно заевшую пластинку. Она не думала, что когда-нибудь снова его встретит.
Но он был здесь.
Счастливая случайность?
На лбу у него был глубокий порез. Кровь уже остановилась; в том месте, где она засохла, спутанные волосы слиплись. По желтой плитке кляксой расплывалось кровавое пятно. Лицо у Даниэля было бледное, на скуле — синяк.
Ариес подняла его фонарик. Маленький, синий — тот самый, который она когда-то ему дала. Он сохранил его. И не просто сохранил, но и пользовался им. Значит ли это, что Даниэль тоже о ней думал? В магазине было полно других фонариков, более удобных, — почему он ходил с этим?
Ариес улыбнулась, хотя и сознавала, что, возможно, она все напридумывала. Однако не исключено, что это знак. Хороший знак.
Черная куртка, прикрывавшая его тело, выглядела слишком тонкой. Рукав был разорван. Из кармана высовывалось что-то блестящее. Ариес потрогала. Предмет был металлическим, холодным на ощупь. Она вытащила его — это был небольшой нож со складным лезвием, запачканным кровью. Ариес вздрогнула и уронила нож.
Даниэль застонал, веки снова задрожали. Ариес забеспокоилась, не болен ли он, и положила ладонь ему на лоб. Его голова горела.
— Ариес!
Она в удивлении отшатнулась. Темные глаза Даниэля смотрели вверх — пронзительным, но мутным взглядом. Он смотрел ей через плечо, будто ее здесь не было.
— Ты меня помнишь, — сказала Ариес. В животе екнуло — как на американских горках, когда кабинка приходит в движение.
— Ариес. — Она кивнула. — Рад, что ты жива. Я боялся, что тебя больше нет. — Он попытался приподняться на локтях, но скривился и снова опустил голову на холодный пол. Казалось, из него вместе с кровью вытекла жизненная сила.
Да, она жива. На секунду Ариес охватила злость. Он обещал, что не оставит ее, и ушел. Все это время она постоянно думала, что скажет ему, если их пути вновь пересекутся. Почему он пришел ей на помощь, а потом исчез? Откуда он все знал? Он рассказал, что люди набросятся друг на друга и начнется конец света. Откуда это было ему известно? И откуда это было известно ей самой? Ариес вспомнила свой последний разговор с мисс Дарси.
Скоро случится что-то очень плохое. Это уже началось. Я знаю, ты тоже это чувствуешь. Что-то вроде электрического заряда. Не знаю, как объяснить. Я ощутила это еще несколько недель назад.