Я — твои неприятности + Бонус

Брэйн Даниэль

Витя жадно шарил по моему телу руками, словно пронесшиеся мимо шальные пули сегодня разбудили его инстинкты размножения на полную катушку. Он дразнил меня, растирая пальцами поверх тонкого белья влажное и жаждущее местечко. Тугая пружина внизу живота сжалась настолько томительно сладко, что дальше из моего рта могли вырываться лишь стоны.

— Красных чернил не хватит, сладкая, — хрипло хмыкнул Витя, явно замышляя трижды освоить со мной Камасутру от корки до корки.

Послышался звук расстегиваемой ширинки, и нам обоим стало не до болтовни. Подхватив

меня под бедра, Витя поднял мою тушку выше.

— Крепче держись за мои плечи, Киса, — с голодным рыком приказал мне Витя, сдвигая полоску моих трусиков в сторону.

Горячая гладкая головка скользнула по моему входу, и я даже охнуть не успела, как этот похотливый кобель вонзил в меня свой раскаленный стержень. Вот так, посреди полуразвалившихся кирпичных стен, где вокруг сплошные руины, а над головой зияет черное небо. У меня не было уверенности, что это вообще нормально, но разве с этим диким неандертальцем поспоришь? У него только самые первобытные инстинкты развиты и обострены до предела, все остальное — мелочи.

Мои крики, наверное, были слышны самым дальним жителям поселка, от того с какой скоростью начал меня подкидывать грубый мужлан, насаживая на свой член. Его крупнокалиберный агрегат таранил меня так глубоко, что у меня даже промелькнула подленькая мысль, что неплохо бы было все-таки чуть-чуть отстрелить… самую малость.

Впрочем, все эти глупости испарились из моей головы вместе с нарастающим наслаждением от сладкого трения между ног. Крышу сносило с дикой скоростью. Я стонала, царапая каменные мышцы персонального бандита, сама терлась о твердый пах, двигаясь навстречу буравящему меня члену. До тех пор пока звезды над головой не слились в серебристые нити, а мое тело начало содрогаться, сжимая извергающийся в меня стержень в тугие тиски.

Кажется, за все три раза с Витей это был его личный рекорд по времени от прелюдии до оргазма. Видимо, у нас обоих нервы были напряжены до предела и любое прикосновение высекало искры в каждой клетке.

Мне до безумия хотелось упасть на широкую рельефную грудь Виктора и немного понежиться в его объятьях, но не успел он загнать в ангар свой агрегат, дергая молнию ширинки вверх, как за стеной раздались шаги и ворчание бабы Гали. Судя по тому, что она к кому-то обращалась, бабуся кого-то к нам привела…

Метнув взгляд за мою спину, Витя молниеностно подхватил меня, ставя на какую-то железную наполовину сгнившую и ржавую лестницу. Приглядевшись, я поняла, что она ведет к верхушке огромной цистерны. Мне что, там внутри спрятаться, как в фильме «Белое солнце пустыни»?

Но я и шагу сделать не успела, как из-за груды битых кирпичей появилась баба Галя в компании еще одного весьма колоритного персонажа Белых Столбов — дяди Вовы-Нах.

— Вот вы где! Все кизяки по деревне перетоптали, пока нашли! — проворчала баба Галя.

— Живая! — обрадовалась я, спрыгивая с ненадежной лестницы.

Бедная баба Галя от моей экспрессии аж обмерла. Застыла столбом с повисшими узлами в руках.

— Эта ведьма нас всех переживет, нах! — проворчал дядя Вова.

Так

как мы с Витей гостей в развалинах своего пристанища не ждали, то и сказать нам им особо было нечего. Точнее, Витя мог бы рассказать намного больше, чем знаю я или эти жители деревни, но, разумеется этот гад молчал. Хорошо, эти двое седовласых сплетника настолько закисли в своем родном колхозе, что сегодняшние события для них, как сенсация для журналистов. Наперебой перевирая друг друга, баба Галя и дядя Вова принялись нам рассказывать о стычке местных мужиков и залетных бандюков.

Я слушала о том, как жестко отхватили трындюлей бандиты от подогретых алкоголем смельчаков, и что милиция бандитов не тронула, а вот буйных местных всех увезли в вытрезвитель.

— Нельзя вам возвращаться. Трое фраеров в моем доме засаду устроили, еще трое по соседям, последний у нашей знахарки на «стационарном» лечении, значит, — закончила свой рассказ о бойне баба Галя.

— Вы весь навоз по деревне стоптали, чтобы мне это доложить? — как-то не очень вежливо спросил Витюша.

— Уходить вам надо, нах, — не обращая внимания на насмешливый тон Витюши, вмешался дядя Вова. — В трех километрах отсюда стоит моя избушка лесничая. Эт я когда еще, нах, при советской власти…

— Короче, леший. Куда идти? — снова невежливо перебил Витя.

Учитывая, что словом-паразитом в речи дяди Вовы было «нах», я не стала бы так нарываться…

— Так вот прямо вглубь леса на север, нах. Справа будет просека, нах. Вдоль нее до желтых газовых столбов и идите, нах… — дядя Вова подробно рассказывал, как нам найти его избушку, а я с трудом сдерживала смех, прикусив губу.

Задав нам направление, старики уже было засобирались обратно в деревню, проводив нас до той самой лесной дороги. И только там баба Галя внезапно вспомнила, отчего ее руки так сильно к земле тянет.

— Стойте! Я ж вам собрала тут кое-что с собой! — опомнилась бабуля, поставив две тряпичные котомки на землю. — Так, это вам поесть: консерва, картошечка, грибочки с луком жаренные, это для сугрева…

— И это тоже, — очухался и дядя Вова, снимая с себя телогрейку и протянув ее мне.

Баба Галя копошилась в сумках, вытаскивая и демонстрируя нам каждый узелок, будто мы без ее пояснений не отличим картошечку от того, что для «сугрева».

— Да мы уже «сугрелись», — хмыкнул Витя, обхватив меня за талию и прижав к своему боку.

Придурок! От его намека мои щеки запылали, как раскаленный докрасна металл в печи кузнеца. Но старики то ли внимания не обратили, то ли настолько сильно были увлечены процессом презентации содержимого котомок.

— Там в кармане пистолет твой, а тут, под полотенцем, твоя барсетка и телефон, — завершила показ баба Галя хедлайнерами нашего походного набора.

Тут даже Витя перестал прикидываться валенком и проникся к старикам всей своей бармалейской душой.

— Ну, баба Галя! Ну ты отчаянный жиган! Спасибо за подгон! — искренне восхитился Витя, обрадовавшись своему барсику и пушке больше, чем всему остальному «подгону».