Я — твои неприятности + Бонус

Брэйн Даниэль

«Чо?..» — читалось в полном отчаяния взгляде Черепа. Я отыграл назад. Ну его нахуй.

— Ладно. — Капитуляция. Не могу я с настолько тупыми людьми. — Отдыхай, дыньки кушай, сил набирайся, — разрешил я. — А Ташу мы забираем. Извини, но она нам нужна для дела. Да вон она сама тебе объяснит.

Я развернул Черепа так, чтобы он мог смотреть на Ташу, и кивнул — мол, давай, выкладывай свои семейные тайны мадридского двора. После чего я разжал руку, один хрен она уже затекла, бросил Черепа на песок, отошел к Ленке, сел на валун, усадил Кису к себе на колени и слушал,

как Таша с помощью охов, вздохов, жестов и прочего пытается донести до своего туповатого ебаря, зачем она вообще мне в частности и Деду в общем сдалась.

Выходило, прямо скажем, пиздец хуево. Череп не понимал.

— Витя, может быть, ей помочь? — озабоченно зашептала мне на ухо Ленка. — Ну, чтобы до него дошло быстрее?

— Чем я ей помогу? Ломиком и какой-то матерью? — искренне изумился я. — Да его пристрелить милосерднее. Хотя знаешь, Киса, вот такие тупые легче всего живут…

— Чо? — крякнул в этот момент Череп, и я чуть не завыл.

Минут через пятнадцать, кажется, можно было перевести дух. Череп, конечно, все еще зависал, как древний комп, но уже какие-то подвижки наблюдались. Еще часа два, и до него окончательно дойдет смысл сказанного.

— Вот, — сказала Таша. — И не надо было на нас так орать, — она посмотрела на меня, на Ленку, на Черепа, потом опять на меня. — Поеду с вами.

Да куда бы ты делась, подумал я с облегчением.

— И не сбегать, Таша, — напомнил я.

— Не буду. Давайте уже закончим это все, потому что я деньги хочу. — Она выпрямилась, ощипалась как курица, пригладила патлы. — Я уже там в журнале нашла всякое для салона красоты, машину себе присмотрела. Потом мне еще загранпаспорт надо сделать, я там тур за шубами нашла…

В какой-то момент до нее дошло, что меня ее шубы интересуют чуть меньше, чем физика нашей Вселенной, и она перевела взгляд на Ленку. Я тоже перевел — вот блядь, у Кисы уже глаза на мокром месте, а из-за чего? Из-за того, что вот у этой козы куча бабла, а у Ленки только зарплата? Эх, Киса, Киса, жизнь штука несправедливая. Может, тебя утешит, что Таша любые деньги проебет быстрее, чем ты свою честно заработанную тысячу долларов…

— Я пойду окунусь, — ни с того ни с сего заявила Таша и, подойдя, бесцеремонно дернула Ленку за рукав. — Пойдем? Слушай, а тебя как зовут? Хочешь ко мне администратором, а? Тебе же все равно работа нужна? Или он у тебя совсем папик?

Я на мгновение прикрыл лицо рукой, а потом решил, что не стоит Ленку оставлять Таше на растерзание. Но пусть сама решает, в конце концов. Да и море она теперь уже нескоро увидит. Таша уже стаскивала свой вырвиглазный наряд. Мать моя, лучше бы она под ним была голой — меня от блесток на ее купальнике чуть не скорчило. Она что, купила гимнастический купальник для спортивных выступлений?

— Пойдешь? — спросил я, смаргивая этот ужас перед глазами. — Или со мной посидишь? Она пусть одна там бороздит просторы Большого театра.

— Пойду, — Ленка равнодушно пожала плечами. Это еще что? Обиделась? На что, еб твою мать, что я опять такого нахуй сделал? Лена, ну я не могу просто так мочить людей

только потому, что у них дохуя денег! Это беспредел вообще-то и так нельзя! — Не беспокойся, я хорошо плаваю, у меня даже есть юношеский разряд.

И чего я еще о тебе не знаю, Киса? Впрочем… Я то на Черепа поглядывал, то на удаляющуюся Ленкину спину. Что я могу? Честно, Витя: лучшее — отвезти ее обратно в их китайскую контору, купить в подарок какое-нибудь барахло, и желательно не в «Sela», а где поприличней, чтобы на Ленку уже смотрели какие-нибудь воротилы… Хрен, ладно, хотя бы менеджеры средней руки с маленьким хуем и крепкими перспективами. Любовь — это все замечательно, до поры, пока шалаш не подтопит.

Нахуй!

— Ну, что, переварил? — лениво спросил я сидящего на песке Черепа. — Еще вопросы будут?

— Не.

Пиздец, он, оказывается, еще одно слово знает. Череп сел на камень напротив меня, упер согнутые в локтях руки в колени, положил подбородок на сжатые кулаки. Я не вытерпел и заржал, Череп поднял голову, и я даже не сомневался, что он хочет спросить: «Чо?».

— Сиди, блядь, Спиноза, — отмахнулся я, но Череп так и смотрел куда-то мне за спину. Лицо его при этом ничего не выражало, и мне бы, конечно, оглянуться тоже, только вот хер его знает, может и кинуться во второй раз. Лучше обождать.

Череп неторопливо поднялся, я вскочил — чуть проворнее, чем было бы нужно, и обернулся. Ленка.

— Ты чего, Киса? — выдохнул я. Что у нее-то с лицом? — Киса?..

Ленка подошла и уткнулась мне в грудь.

— Вить… мне в аптеку надо, — пробормотала она потерянно.

— Что за… — охренел я. — Зачем?

— Зачем, зачем… А ты куда? — рявкнул я на Черепа. — Куда пошел, блядь, терпила?

Я думал, опять выдаст «Чо?», но нет. Поумнел, что ли? Или до него наконец доперло, что я полчаса назад велел ему проваливать нахер?

— Да это, поссать, — ответил он. — Ну, тут это, вон, она. Я щас.

Я забил на него болт — чай, хуй в штанах сам найдет, не мальчик, — и повернулся к Ленке. Почему-то меня напугало то, что она говорит.

— Лена, зачем в аптеку? У тебя что-то болит?

— Да ничего у меня не болит, что ты как маленький! — взвилась она. Ах вот оно что! Ой, блядь, это мне теперь не только Ташу, но и Ленку с заебами выносить? — Мне нужны женские изделия! Искупалась, блин, в море…

— Ой, Лена, не пыли, — вздохнул я. — В машине посмотри, в аптечке. Там есть твои затычки.

— А зачем тебе в машине затычки, Витя?

Вот бабы! Доебутся же до мышей! Нет бы сказать радостно «спасибо», а будут выяснять, что да зачем.

— Затем, — я улыбнулся, взял ее мордашку обеими руками — ой, такая она вся противоречивая сейчас и милая. — Любой братуха… — Так, не, вот так в лоб не надо. — В общем, это известное и хорошее средство, если вдруг ранят. Я не шучу, спасает жизнь. Ну не при такой ране, конечно, как ты мне нанесла, сердечно-сексуальной, а серьезной, когда кровопотеря может быть большая. В прямом смысле затыкаешь — и есть шанс на жизнь. Так что иди, возьми свои тампоны и не парься.