Я — твоя Кошка

Кроноцкая Нани

Сгусток пламени зарождался в груди. Огонь разливался по жилам. Кровь вскипала. Звуки рухнули мне на голову оглушительным грохотом. Запахи словно взорвались, норовя сшибить с ног. Вдруг стало жарко. Упав на колени, затрясла головой и, не выдержав напряжения, тихо поскуливая, улеглась на бок, попытавшись свернуться калачиком.

— Ты меня сводишь с ума...

Человеческая ладонь прикоснулась к лицу. Соприкосновения кожи я не почувствовала, только запах знакомый и острый. Попыталась открыть глаза, не получилось.

— Дыши глубже! — мужской голос пробуждал

во мне приступы острой нежности. Хотелось мурлыкать, тереться о крепкую руку. — Тебе нужно встать прямо сейчас, я помогу, только не сопротивляйся.

Легко говорить. Я отделаться не могла от острого ощущения странного сна, за собой наблюдая словно бы со стороны. И себя еще не понимая.

Мягко воркуя, мужчина поднял меня на ноги. Не ноги. Толстые, крепкие черные лапы непослушно скользили по полу веранды и слушаться не желали.

— Пума-меланист, — гладя меня по спине, мой мучитель сказал наконец с придыханием. — Темная моя девочка. Так и думал, что в твою голову придет что-нибудь оригинальное. Спасибо, не саблезубая.

Я в ответ показала ему белые зубки, но он лишь смеялся. Потом потащил меня в воду, стаскивая всю одежду с себя на ходу, сверкая аппетитными ягодицами.

Шаг вперед... Горные львы любят воду. Мое непослушное тело она словно бы обняла, осторожно поддерживая, направляя. Громкий всплеск, и шумно отфыркиваясь, рядом вдруг всплыл крупный кот. Мы встретились взглядом, и я тут же все вспомнила.

Марк.

Ошеломительный зверь, самый лучший во всем этом мире мужчина. И снова он рядом. Трется гладким телом, подталкивает, игриво прикусывает за загривок. Ощущение его близости кружит мне голову, как в первый раз.

Я не помнила, как мы выскользнули на песок, как он принял человеческий облик и терпеливо учил меня обратному обороту.

Клянусь, совершенно не помню. Как в тумане и сладкие поцелуи, жаркие прикосновения, рваное страсти дыхание, слова о любви. Его зубы на шее, крутой светлый лоб на плече, прижатые круглые уши, зажмуренные глаза. Я их тоже не помню.

Зато в памяти ярко остались слова, разбудившие меня этим утром:

— Доброе утро, любимая Кошка. Я выбираю тебя.

Мы лежали в кровати, сплетаясь руками, ногами, оставляя песчаные дорожки на простынях. Снова и снова себя ощущали неразделимыми, связанными тем сокровенным чувством, что прочнее всех самых крепких цепей.

Просто муж и жена.

Кот и Кошка. Любят друг друга в супружеской спальне Кошачьего дома, стоящего на берегу тихого и загадочного Котозера.

Мы еще в самом начале пути под названием Жизнь.

***

Мария всегда любила одиночество. Черта ее вида, наверное. Но после двух дней в роли любящей бабушки ей стало жизненноважным его ощутить. Так привычнее. Она шла по усыпанной мелкой щебенкой дорожке Петергофского парка и размышляла. Острые камешки тихо шуршали под плоской подошвой удобных лодочек, но услышать ее шаги здесь было некому. В начале лета туристы еще не наполнили Петергоф шумными толпами, да и гуляла она в самой непопулярной для приезжих зоне. Никаких тут фонтанов, только парк с редкими белками и дорожки,

петляющие между древних и темных дубов. То, что надо.

Или нет?

Этот мальчишка — ее внук — вдруг пробудил в Марии трогательные воспоминания о ее собственном сыне. О семье, о тех кратких моментах, в которые она была счастлива. И это тревожило.

Так ли нужно ей одиночество? Ее привычная защита, ставшая вдруг тесной клеткой.

Мария поежилась, сворачивая в сторону залива. Как часто бывает с балтийской погодой: вдруг налетел северный ветер, завесивший акварельное небо серыми шторами — предвестниками дождя. Возвращаться ей не хотелось. Из-за кустов поздней сирени выступила гостеприимная лавочка, приглашая расслабиться и отдохнуть. Вопреки всем привычкам зонт Мария забыла в машине.

Балда.

Села, скорее упала, с наслаждением вытянув ноги и потянувшись, закрыла глаза. Становилось еще холоднее. Или это в душе зябко и холодно? Она думала, что шумная и веселая ее новая родня утомляет. Она была уверена, что с трудом перенесет испытание внуком, и готовилась к этому, как к боевому крещению. А теперь вот скучает и чувствует себя одинокой и брошенной. Где здесь логика?

Нет ее...

— Вы позволите? — мягкий низкий голос прозвучал прямо над головой.

Захотелось ударить. С трудом удержавшись, Мария открыла глаза. Нельзя быть дикаркой такой, она же не просто какая-то кошка.

Раздался щелчок, и над ее головой раскрылся широкий полог темно-зеленого зонта. Мария снова вздрогнула. Нервы ни к черту.

— Я вас напугал? Начинается дождь.

Молча перевела взгляд на дорожку, тяжелые капли действительно уже раскрасили серые камушки темными пятнами. А она не заметила. Перевела взгляд на незнакомца и замерла.

Он не был точной копией ее безвременно ушедшего мужа. Просто похож. Как схожи бывают и дальние родственники.

— Я... заметила.

— Мне уйти? — он вдруг прямо спросил, жадно вглядываясь в ее лицо. — Только скажите. Я оставлю вам зонт и не буду тревожить.

— Нет! — зачем-то поспешно ответила. — Кто вы? — почему-то спросила.

— Меня зовут Август. Я преступник, сотрудничающий с Инквизицией, таким образом искупая вину. Сегодня меня выпустили на прогулку. Не составите мне компанию?

Мария оторопело воззрилась на шутника, но он лишь продемонстрировал черный браслет на руке. Блокиратор.

— Боюсь, что у моего сына...

— Он разрешил к вам подойти, — преступник вдруг обезоруживающе улыбнулся. — Правда, заставил меня выпить зелье правды, но я не собирался вам лгать.

— Откуда? — прошептала не в силах отвести взгляд.

— Вот мы и встретились. Но если вы все-таки против, я в любой момент могу уйти.

— Уходите.

Улыбка померкла. Как балтийское солнце, укрытое набежавшими тучами. Осторожно вложил в ее руку зонт, выпрямился и пошел. Ничего не сказав. Шаг, два, дальше. Почему душу рвал каждый шаг?

— Постойте! — она поднялась с лавочки, понимая, что сделать с собой почему-то не может вообще ничего. — Я с вами, и... меня зовут просто Мария.