Я - убийца
Шрифт:
– Слушай, а прокурор округа случайно не Эльдар Васильевич?
– Не помню. Знаю, что уволился по медицине вчистую. Тип скользкий. Сам понимаешь, трясти нам его не дали. А что? Всплыл? Учти, у него и тогда были высокие покровители из Администрации. Подводку к нему делали, но безрезультатно. В рамках закона – чист, аки Агнец Божий... Ну так что с рыбалкой?
– Костя, сходи в гастроном и купи себе горбушу слабого посола... Ну хочешь, я схожу...
– Вона как ты заговорил. Информацию выдоил, и все? Я вот пойду и выпишу на тебя бумажку, а потом арестую и вывезу в Шатуру на место преступления. Подходит? Заодно и порыбачим.
– Ладно. Твоя взяла. Недельки через две и рванем.
– Да я уж два года как развелся, бестолочь. Целуй ее сам, если надобность есть. Анекдот хочешь? Родители дочку к бабке с дедом отправили, а дочка слепая. Подают ей завтрак, она в тарелке пощупала и говорит: сколько же вы тогда себе наклали? В обед опять щупает: сколько же вы тогда себе наклали? Пошли к психиатру. Тот посоветовал наварить ей целый таз пельменей, может, родители недокармливали, таз ее наверняка удовлетворит, и стресс сам собой пройдет. Наварили. Намаслили. Банку сметаны туда. Она пощупала и говорит...
– Сколько же тогда вы себе наклали...
– Откуда ты знаешь?
– Про твой анекдот быль есть. Нашли археологи пирамиду неразграбленную. Там мумия. У мумии пальцы сжаты. Разжали. Мажду пальцев маленький папирус. Расшифровали. А там твой анекдот записан. Ладно. Рыбалка за мной. Пока.
Повесив трубку, Гордеев разложил бумаги по порядку на столе, взял карандаш и бумагу. Нарисовал большой кружок и стрелки. На концах стрелок написал имена убитых. Связей между ними никаких. Поставил знаки вопроса. Подумал и подписал под Бирюковым – «КАВКАЗ». Под Игнатьевым появилось то же слово. Сбоку присобачил графу – ОРУДИЕ УБИЙСТВА. Во всех случаях наличествовали резано-колотые раны. Причем в двух – практически отделение головы от тела. Не наблюдалось никакой связи в датах. Ни праздники, ни полная луна. Он сверился с перекидным календарем. Только ларечника убили в полнолуние. Если направить его на психическую экспертизу в Сербского? Ну и что это даст? Безусловно, парень находится в подавленном состоянии. А что, если прогнать его на детекторе лжи?
Гордеев понимал, что это не его дело, что это может быть выгодно только обвинительному уклону следствия, но настолько был уверен в невиновности Игнатьева, что мысль эта его сильно заинтриговала.
Он снова набрал приятеля:
– Это опять я...
– Решил-таки с рыбалкой? – воодушевился тот.
– Решил. Точно через две недели. Но ты должен мне помочь. Я хочу прогнать парня через вашу электронику. Поможешь?
– А парень согласен? Меня по головке не погладят.
– Я постараюсь его убедить. В крайнем случае заведу. Скажу, что ему ни в жизнь не обмануть машину. Меня – да. Машину – нет. У него гонора хоть отбавляй. На этом и купится.
– Дурак, сам дурак, от такого слышу... Так, что ли?
– Выходит, так...
– С тебя коньяк. Это ребята из технического обеспечения. Они «Аист» молдавский обожают.
– А может он действительно надуть машину?
– Теоретически – да, практически – нет. То есть, если человек эмоционально неустойчив, если у него с психикой напряг, он может так во что-то уверовать, практически пережить вымышленную жизнь, что ни скачков сердечных, ни сбивки дыхания, ни потливости, ни аритмии – ничего не будет. Но это теоретически. Говорят, у больших актеров, когда в роль входят, даже биоритмы меняются. Играешь, скажем, больного подагрой, у самого ноги начинают не гнуться... Когда надо-то?..
– Еще вчера.
– Звони завтра. Я переговорю.
На том расстались. Гордеев позвонил Антоненко. Выслушал от него втык, поведал о своем открытии в документах, чем сильно озадачил следователя. Попросил, чтобы тот снова сделал запросы об убитых. Где, когда и в какое время проходили воинскую службу. Убить
– Это ты хочешь?
– Я.
– Слушай, Юрка, кончай пороть. Где ты его достанешь и позволит ли он...
Тогда Гордеев рассказал ему свой план.
– Сомнительно. Но давай попробуем.
– Он только для тебя раскрутится. Будь понахрапистей. Обидеть его надо. А вот чем?
– Про матушку разговор заведу, про батюшку.
– Ты помнишь, как он себя на следственном эксперименте вел? Липа, а не эксперимент. Экскремент.
– Ну ты поосторожней.
– А что осторожней. Там школьник сымпровизирует. Подход один, отход один, маршрут один. Других движений и быть не могло. Кстати, что с биологической экспертизой рубашки и крови на ножницах?
– Кровь человеческая. Первая группа.
– А у Игнатьева?
– Первая.
– М-да... – задумался адвокат.
– Но резус отрицательный...
– А у Бирюкова?
– Положительный.
– Значит, не он?
– Не он. Зато у ларечника-молдаванина первая и отрицательный.
– А нельзя на тонкий анализ послать? ДНК, хромосомы...
– Да мне зам следственного управления яйца оборвет, если узнает. Знаешь, сколько такой анализ стоит?
– Не знаю и знать не хочу. Дерзай. Скажи, адвокат что-то пронюхал. Мол, готовит бомбу на процессе, так экспертиза, мол, обезопасит всех и его в том числе. Дело-то физрука кто вел? Этот замначальника и вел.
Гордеев повесил трубку и еще раз перечитал бумаги, разложенные на столе. Добавил к фамилиям группы крови и резус-фактор. Написал отдельно – «НОЖНИЦЫ». Потом долго сидел, уставившись в одну точку.
На столе затрезвонил телефон.
В трубке послышался голос Локтевой. Мягкий. Грудной. Обволакивающий.
Глава 26
Беглец осторожно приоткрыл дверь. На кривой улочке никого не было видно, но он знал, что впечатление безопасности обманчиво. Просматривалось пространство не более двадцати – двадцати пяти метров в каждую сторону. А это значило, что в любой момент с того или другого конца мог появиться враг, выстрелить или просто поднять тревогу. Тогда не уйти. Никакие быстрые ноги, никакой навык лазанья по горам не поможет. Но надо было решаться, штурмовать забор напротив или нет. Идти по улице в тот или другой конец. Решение подсказала Надира. Она тронула его за плечо и показала налево. Николай перекрестился и, пригнувшись, пересек пятачок двора, не мешкая выскочил в проем между двумя каменными стенами, побежал – и, о чудо, сразу за поворотом улица заканчивалась. Перед ним была дорога, по которой в село вошли его враги-инквизиторы.
По опыту знал, что, как бы они ни были утомлены, обкурены или подавлены, опытный командир, если уж вывел, не провалит отход на последнем этапе, когда перед ними в пяти километрах граница. Соплеменники, которых там называют хевсуры. Следовательно, на входе в аул должен был быть оставлен пост, заслон или секрет. Чтобы не наткнуться на него, беглец должен резко взять влево, так как справа прямо над дорогой нависала скала с отрицательным углом склона. Он полез вверх. Уже через полсотни метров мысленно поблагодарил себя за сметку: выменянные им колодки мягких горских сапог, как никакая другая обувь, подходили для штурма горы. Сквозь них он чувствовал каждый, даже самый маленький, уступ, а неделя, проведенная в относительном покое, существенно восстановила силы.