Я (убью) люблю тебя, Воскресенский!
Шрифт:
– Специалист, – с презрительным фырком.
– Уж побольше тебя.
Да потому что бесит!
– Серьёзно? – глубоко вдыхает она, готовясь выдыхать ядом. – Больше меня? Да что ты знаешь о…
Сжимаю пальцы, и Полякова затыкается. Вот бы её хватило минут хотя бы на десять.
– Уже уходите? – улыбается ресепшен.
– Погуляем, посмотрим город, – ей в тон.
Делаю два шага, а потом оборачиваюсь.
– И, Анастасия, не надо уборки, у нас там… – бросаю прищуренный взгляд из арсенала Кота на Полякову, та отворачивается. – Сюрприз.
–
Вот бы и Полякова так отвечала. Но нет, эта зараза собиралась выдернуть руку, как только мы вышли за дверь гостиницы. Почти зелёная, с набрякшим рукавом, но гордая. Женщина, блин, из русских селений.
– Камеры, – поясняю и также за руку веду на парковку.
– Воскресенский, ты идиот, – больше по инерции огрызается она. – Зачем тебе парковка? Мы приехали на такси.
Вопрос из разряда «всё, что вы скажете, будет использоваться против вас».
– Побежишь на своих двоих?
Хуже всего, что апгрейд ретранслятора я ещё не тестил даже виртуально, не говоря о реале. А прошлый открывал едва ли каждую третью тачку.
– Святой глюк, ты ещё и угонщик! – закатывает она глаза, когда средненький Хёндай всё же щёлкает замками.
– Я ещё и вышивать могу. И на машинке тоже, – фыркаю, укладываю её назад.
Ради разнообразия без споров и ехидства. Хотя есть вероятность, что болевой синдром Полякову всё-таки нагнал, заметно понижая градус язвительности.
– Мой любимый мультик, – слабо улыбается она, ложится на сидение и, похоже, вырубается.
Хотя не должна бы. Чёрт.
Самое время свалить и привести её руку хоть в относительный порядок. Так что ускоряюсь, сажусь за руль и вылетаю с парковки в сторону однушки, которую меньше всего собирался использовать таким способом.
Глава 6
Очухиваться выходит больно. Хотя, скорее, неприятно. И звездец удивительно. Особенно когда осознаю себя в кровати под пледом, а не на прокуренной обивке заднего сиденья.
По привычке опираюсь на руки, чтобы подтянуться и от резкой боли заваливаюсь направо, едва не шандарахнувшись с кровати. Вот был бы цирк.
– Что? – врывается в комнату взъерошенный, с футболкой не на ту сторону Воскресенский. – Где болит?
И в два счёта я поднята на подушки, накормлена каким-то обезболом и осмотрена во всех местах. Собственно, для последнего много ума не надо, раз этот гений умудрился меня раздеть и перевязать.
– Просто скажи, что ты догадался промыть рану, – со вздохом.
Понимая, что вряд ли, раз он даже еду себе не в состоянии погреть. Видела я, как Воскресенский на второй день нашего знакомства стоял перед микроволновкой и тупо тыкал все кнопки подряд.
– Издеваешься? – хмурится он и садится на край кровати, подогнув под себя ногу.
– Да если бы. Так промыл?
Потому что от этого зависит моё здоровье и заработок, правая рука у меня всё-таки ведущая.
И по взгляду вижу, как ему хочется меня послать, но мгновение и вместо эмоции остаётся безграничный океан вины.
– Трижды. Перекисью, если тебе интересно. Кровь, грязь и остатки рукава из раны тоже достал и на входе, и на выходе. Заодно залил зелёнкой и закрыл антисептической повязкой. А это антибиотик, – гений кивнул на тумбу, где лежал блистер от проглоченной мной таблетки. – И, если тебе опять же интересно, обезболивающее и противовоспалительное я воткнул тебе уколом.
Боже, он ещё и медик? Помимо программера, угонщика и хрен знает кого. Мда. Мне казалось невозможным, но этот Воскресенский на раз уделал своих братьев. С лихвой.
– Уколом куда? – поднимаю бровь, потому что реально интересно.
– Туда! – взрывается Есений, вскакивает, но далеко не уходит. – Блин, Стась, ну какая разница…
Вздрагиваю.
– Как ты меня назвал?
Так можно было только Мышке. Потому что слишком. И навевает грустные мысли о прошлых временах, когда родители были в себе, а бабушка жива.
А гений тем временем приостанавливает раздражённый забег по комнате и вскидывает взгляд.
– Уважаемая Анастасия Евгеньевна, – кривится, – мною была проведена инвазивная процедура с противовоспалительным и обезболивающим эффектом прямиком в ваши мягкие ткани, – с рыком. – С инструкцией и противопоказаниями задействованного препарата вы можете ознакомиться в ближайшее время.
– Это когда – в ближайшее? – сдержать улыбку удаётся чудом.
Довела всё-таки, и гораздо быстрее, чем рассчитывала. И даже рана становится не такой болезненной.
И интересно, мягкие ткани – это всё-таки куда?
От любопытства руки чешутся проверить самые мягкие, но держусь.
– В самое ближайшее, – бурчит гений, который сегодня оправдал звание. – После того как измеришь температуру.
– А, может, сам? – с невинным видом.
Но дожимать не хочется. Вместо этого левой рукой с трудом дотягиваюсь до новенького, ещё в упаковке градусника и со второго раза ставлю его как надо.
В комнате царит блаженная тишина – мы ждём писк.
Гений ждёт, каждые две секунды отодвигая задёрнутые шторы и с опаской осматривая улицу. Я – рассматривая непокорные вихры, словно о существовании расчёски ему не сообщили. Взгляд против воли путешествует дальше: по шву вывернутой не туда футболки, неожиданно мощному плечу, выраженной мышце. Перескакивает на основание шеи с короткими, ещё влажными волосками.
Я сдёрнула Воскресенского с умывания?
Хмыкаю едва слышно. А гений в очередной раз выглядывает из-за тёмной шторы.
А вот это внезапно.
Моргаю, прикусываю губу и отвожу взгляд.
Бракованный Windows! Не хватало ещё залипать на младшего из этого адского семейства. А что залипла на внезапно найденные мышцы вполне себе прокачанной спины – пусть хреновая, но правда.
Вопрос, откуда всё это у недохакера, конечно, интересный. Но гораздо интереснее, куда теперь деть лежачую меня, раз уж – так получилось, – подобные спины всегда были моим личным фетишем.