Я учусь в четвёртом КРО
Шрифт:
За это время к нам в класс, как на представление, стали сбегаться учителя из соседних кабинетов. Они на меня смотрят, потом – на англичанку, а она никуда не смотрит, совсем остекленела и, кажется, стала пылью покрываться. У меня в глазах слёзы торчат, и я через них вижу, что англичанка просто светится изнутри, точно золотое курочкино яйцо. Круглая, довольная собой, будто питается моими воплями. Я воздух снова набрал, да как закричу:
– Мышка! Бежала!
Тут в классе и без меня визг поднялся. Даже те, кто уши руками зажимал, через них всё про мышку услышали, с мест
– Хвостиком махнула, – продолжаю я, но этого уже никто не слышит.
– Мышь! – кричат ребята.
– Мышь? – кричат учителя. – Где она пробежала? Покажи немедленно!
И в этой суматохе никто, кроме меня, не видит, что англичанка давно уже упала и разбилась…
Именно из-за этой незаслуженной двойки и мышиной возни мне досталось от мамы. Анна Жановна нажаловалась ей на меня. Сама бы классная не стала родителям звонить, но другие учителя надавили. Хотя, я считаю, это было непедагогично! Сам слышал, как англичанка сказала Анне Жановне, будто я такой из-за того, что меня в классе и дома распустили, и вот теперь я дошёл до мышей! Но я такой сам по себе, нет тут ничьей заслуги…
Мама хотела готовить ужин, тут-то ей наша Анна и позвонила. И вместо ужина мы стали готовить мою домашку.
– Уж я за тебя возьмусь! – сказала мама, а рукава у неё уже были закатаны для того, чтобы лепить котлеты из фарша.
Впервые в жизни она влезла в электронный журнал. Как назло, нашла мой пароль! А может, это наша Анна по телефону его подсказала: она нам тоже часто подсказывает, если видит, что сами никак не справляемся. Так что теперь мама знала все задания, которые я по привычке не записал в дневник. И сказала, что проверит у меня всё ДОСКОНАЛЬНО! Я понял: если буду сачковать, получу разделочной доской, по которой уже были рассыпаны панировочные сухари. Пришлось делать домашку по-честному.
На завтра задали три номера по математике, а ещё какое-то издевательское упражнение по русскому, где нужно было отгадывать падежи существительных. Я просил маму включить под это дело «Шоу экстрасенсов», но она отказалась. Говорит, будто я должен знать это назубок, как таблицу умножения. Я не стал спорить, иначе пришлось бы признаваться, что таблицу я ни в зуб ногой…
Мама сидела и следила, чтобы я не пропускал ни одного задания. Довольно скоро она поняла, что сам домашку я буду делать до утра, и, скорее всего, не завтрашнего. Тогда мама решила схитрить, она тоже хотела есть, хоть и не признавалась. Пока я сидел с русским, мама написала для меня все примеры и задачки по математике с решениями прямо в тетради карандашом, а мне сказала лишь обводить.
Вот уже вернулся с работы папа и крикнул:
– Что на ужин?
– 32 коробки конфет по 9 кг! – крикнула в ответ мама.
– А ещё 36 коробок вафель по 8 кг! – добавил я.
– Какие ещё коробки? Вы издеваетесь? Мне их на работе
Папа заглянул на кухню и увидел маму с закатанными рукавами, разделочную доску, посыпанную сухарями, ноутбук с открытым электронным журналом, мои учебники и тетради… но никаких котлет!
– Ужин ещё не готов? – вскричал оголодавший отец.
– А уроки с сыном кто будет делать? – Мама повысила голос в ответ.
– Четыре года ты с ним уроки не делала, а тут вдруг сподобилась? – взревел папа. – Верно говорят: интернет – это зло! Без электронного журнала мы бы не знали, что Вовке задано, и ужинали сейчас спокойно!..
И тут мама решила обидеться. Она всегда обижалась, когда папа правду говорил. Может быть, все женщины так устроены? Наверное, им проще соврать, чтобы было спокойнее. Вот я и врал всегда, будто мне ничего не задано. Или что я всё сам давно сделал.
– И правда, что это я? У ребёнка же отец есть! – Мама подняла на папу оскорблённые глаза. – Или ты просто мимо проходил и заглянул поужинать?
Папа горько усмехнулся, выдвигая вперёд лохматый подбородок. Никто здесь не сомневался, что он собирается задержаться на ночь, тем самым признав отцовские права и обязанности.
Тогда мама продолжила:
– Мы уже почти всё сделали, осталась только физкультура…
– Что? – удивился папа. – По физре теперь тоже домашку задают? У-у-у, какие продвинутые все стали…
Мама развернула к нему электронный журнал, где в графе «физическая культура» было написано «утренняя зарядка, закаливание, силовые упражнения».
– Зарядку разрешаю сделать завтра утром, – смилостивилась мама. – Закаливание после ужина. Но силовые упражнения проверь у него немедленно! А я пока котлеты пожарю.
– Упал – отжался! – скомандовал мне папа.
– Но мы не отжимаемся, мы сейчас на турнике висим… А у нас дома турника нет…
– Отставить разговорчики! – Папа кивнул маме, чтобы та уже жарила котлеты. – Зависать сейчас не время и не место.
Я послушно лёг на живот и с помощью рук попытался оторвать его от пола. Сверху уже понеслись запахи фарша и подсолнечного масла, они укладывались толстым слоем на спину и не давали подняться.
– Ой, как всё у нас запущено! – вздохнул папа. – Мышцы совсем слабые.
– Да какие мышцы, у него даже язык за зубами не держится…
– А чего ты хочешь при таком питании?..
Родители стали радостно ругаться и наконец забыли про меня. Я полежал спокойненько, отдохнул от домашки минут пять, пока не запахло жареным.
– Эй, я уже отжался! – соврал я, но добавил для истины: – Ма, а у тебя котлеты горят!..
Ужин получился с дымком, я пытался выскрести из чёрной зажаренной корки хоть немного мяса, но всё без толку. Тогда отодвинул угольки на край тарелки, погнавшись вилкой за зелёным горошком.
– Будешь плохо есть, совсем ослабнешь, и с тобой произойдёт то же, что с вашей новенькой, как там её? – Папа задумался, с аппетитом похрустывая котлетой. – Романец?
– Романенко, – подсказала мама, но тут лицо её изменилось. – Что ты такое говоришь! – цыкнула она на папу. – Знаешь, что с ней теперь?