Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа
Шрифт:
Лишь к концу дня он заметил, что газета помечена восьмым октября…
«Странно! — подумал П**, холодея. — Сегодня же только еще седьмое…»
«Нет! — спохватился он. — Седьмое было вчера!.. То есть сегодня… то есть… Седьмого я лег спать… Или — восьмого?..»
П** почувствовал себя сбитым с толку. Страх снова прокрался в его душу.
«Сплю я или нет, в конце концов? — пытал он себя. — Лежу я в постели у себя дома или сижу на своем рабочем стуле?»
Он изо всех сил ущипнул себя за щеку и зашипел от
Оставшийся до конца службы час он усердно работал и каждый раз, когда господин Д** проходил мимо, П** заглядывал ему в глаза, желая увидеть в них одобрение. Но господин Д** теперь словно и не замечал его.
Когда прозвенел звонок, извещающий о конце службы, П** последним покинул контору.
Придя домой, он без удовольствия поужинал, а потом налил стакан вина и уселся в кресло перед телевизором. Однако, он ничего не видел и не слышал. Одна и та же мысль сверлила его мозг: «Что–то теперь будет!.. Уволят, наверняка уволят…»
Вскоре он обратил внимание на странный звук, доносящийся из спальни. В общем–то, не было в этом звуке ничего странного — это был самый заурядный храп. Но кто бы мог храпеть в спальне П**? Ведь он жил один.
Дрожа, П** неуверенно подкрался к двери в спальню, приоткрыл ее на несколько дюймов и робко заглянул в комнату. От того, чтО он увидел, озноб пробежал по его спине…
Он, П**, лежал в кровати и спал самым глубоким сном, приоткрыв рот и громко храпя.
«Я сошел с ума!» — подумал П**.
«Да нет же, нет! Я сплю!» — спохватился он в следующий момент.
И тут П** проснулся.
Он повернулся со спины на бок, приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на часы и увидел… увидел чью–то голову, просунувшуюся в щель между приоткрытой дверью и косяком. П** жил один, поэтому первой мыслью было «Грабители!» Но присмотревшись внимательнее, он узнал собственное лицо.
«Ах да, я же сплю… — пронеслась спасительная мысль. — Мне это снится!»
Он снова закрыл глаза и продолжал спать…
«Странный все же сон! — подумал П**, осторожно прикрывая дверь. Он привалился к стене, постоял так несколько минут, потом вернулся в гостиную и там, один за другим, выпил два полных бокала вина. Это немного взбодрило его, но — увы! — не дало ясности мысли.
«Однако, где же мне теперь спать? — подумал он сердито. — Где мне спать, если этот господин устроился в моей кровати?.. Впрочем, я и так сплю…»
Около получаса П** ходил по гостиной из угла в угол и с каждым новым переходом походка его становилась все более неуверенной из–за выпитого вина.
«Нет, — думал он, — положительно это становится невыносимо! Почему я должен уступать свою кровать какому–то П**? Кто он такой, в конце концов, чтобы спать в моей кровати!
Побродив от стены до стены еще полчаса и окончательно обессилев, П** упал в кресло и моментально уснул…
Через десять минут он поднялся, сел в кровати и устало потер глаза. «Снятся же всякие глупости!» — огорченно подумал он, обводя рассеянным взглядом спальню. Голову томила какая–то непонятная мутная тяжесть. Хотелось пить.
П** свесил ноги с кровати, на ощупь обул шлепанцы, встал и, заметно шатаясь, будто пьяный, почесывая грудь и кряхтя, направился в гостиную…
Только на обратном пути из столовой он заметил П**, задремавшего в кресле. Он подошел к спящему, пошатываясь, остановился рядом и стал рассматривать его.
«Странно, однако, — думал он, — до чего этот господин похож на меня. Впрочем, то, что он похож на меня, еще не дает ему права пить мое вино и спать в моем кресле… Мерзавец!.. Нализался и дрыхнет!..»
Непонятное (или — вполне понятное?) раздражение овладело П**. Выпитое вино лихорадило мысли.
«Разбудить его? — думал П**. — Или сначала связать потихоньку?.. А может быть… может быть, бутылкой его?.. по голове?… Или нет, нет, нужно вызвать полицию. Пока он спит, нужно вызвать полицию… Но что я им скажу?.. И что они подумают обо мне!.. Нет, какой, все же, дурацкий сон!.. А со службы меня конечно уволят, обязательно уволят…»
П** застонал, пьяно мотая головой.
«Зря, однако, я так напился, — подумал он. — Конечно, в таком состоянии я не могу вызывать полицию… Что же делать?»
Он обессиленно опустился на пол, положил голову на колени П** и закрыл глаза. Мягкая волна тут же подхватила его, закружила, укачивая, и понесла куда–то вниз, в бездну.
Тошнота подкатила к горлу, и чтобы прогнать ее, П** открыл глаза и выпрямился.
«Нет, вы посмотрите на этого наглеца! — подумал П**. — Он еще смеет класть мне на колени свою мерзкую голову! Мало ему пить мое вино, спать в моей постели и портить мою карьеру…»
В порыве гнева, не задумываясь, он схватил со столика полупустую бутылку и со всего размаха опустил ее на голову П**.
Пролитое вино замочило ему брюки. Он отпихнул от себя поникшего П**, вскочил, взял со стола газету и стал сушить ею брюки, оборачивая лист вокруг ноги.
Только когда газета уже окончательно промокла и рвалась под пальцами как промокашка, П** спохватился — ведь это была свежая газета, из дневной почты, которую он, возвращаясь со службы, машинально достал из почтового ящика и о которой в ту же минуту забыл. Это был номер «Дагебладет». Дрожа от волнения, П** открыл первую страницу и прочитал: «вторник, 8 октября 1994 года».