Я узнаю тебя по глазам
Шрифт:
— Дэн! — малышка возмущенно шипит, а я получаю удовольствие. Как же мне нравится над ней подтрунивать. Ух, как яростно сверкают глазки. Главное, прекратить провокации до того, как она врежет мне по яйцам. — У тебя совесть есть?
— Конечно. Только запрятана хорошо и надежно. Почти как у Кощея… Кстати, как твои подруги?
— Вроде успокоились, когда в сотый раз заверила, что все живы и относительно целы, — пожимает плечами и отправляет в рот ложечку каши. — Но еще стрясут с меня все детали. Если честно, не думала что журналисты
— А как ты хотела? — хмыкаю. — Они своего не упустят. — В медиа-пространстве и правда было шумно. Хроника вчерашних событий попала и в газеты, и в выпуски новостей.
Наш разговор прерывает очередной звонок.
— Да, день добрый, — судя по доносящимся до меня словам, Элейн звонит ее профессор. — Да, правда. Ее и коллеги не подозревали, вашей вины уж точно нет. Уже все в порядке, да. Прогнозы обнадеживают. Сегодня разрешили посещение. — на некоторое время повисает молчание, а потом Элли прикрывает рот ладонью, тихо подхихикивая. Вопросительно выгибаю бровь, а в ответ она мне показывает язык. Мстит, зараза. Но ничего, ее милому язычку скоро найдется лучшее применение. — Нет, он правда не маньяк. Беспокоиться не о чем. Мы разберемся. Спасибо. И вам того же…
— Неужели я и правда так похож на маньяка? — озадаченно чешу затылок.
— Ну я же не видела, как ты с ней разговаривал. Видимо, вызвал подозрение. — Элли смеется, а я вздыхаю. Просто потрясающе. Хорошо, хоть эта бдительная дуэнья сначала позвонила, а не побежала к блюстителям закона и порядка.
— Эх, если кому рассказать, так на смех поднимут. Райан так уж точно.
— Райан это кто? — да, у моей девочки и правда проснулось неуемное любопытство. Но меня это не раздражает. Я готов рассказывать ей даже о ребятах, с которыми ходил в детский сад, лишь бы не закрывалась от меня.
— Тот самый друг, который искал информацию о тебе. Я вас обязательно познакомлю как приедем. Они с женой тебе понравятся.
— А я им понравлюсь? — от детской непосредственности, прозвучавшей в голосе, начинаю таять.
— Даже не сомневайся. — поднимаюсь из-за стола и задвигаю стул. — Ты как? Готова ехать?
— Сначала помогу Анне убрать со стола и сразу поедем.
Успеваю перехватить девушку на пути в кухню и урвать короткий поцелуй. А потом стою, усмиряя взбунтовавшийся от жгучего желания организм.
Жаль, что нельзя сейчас просто взять и запереться с ней на пару часов, а лучше дней. Но это пока. Мы еще наверстаем упущенное…
— Проходи, проходи. Нечего в дверях маяться.
Несмотря на усталый и несколько бледный вид, в голосе женщины отчетливо слышались властные нотки. Старушка явно сделана из крепкого теста. Да и старушкой-то ее назвать сложно. По крайней мере, сразу и не скажешь, что ей уже далеко за семьдесят. В молодости наверняка была настоящей красавицей.
— Здравствуйте, миссис Леклерк. — прохожу вперед и ставлю на столик букет цветов и небольшую корзину
— Просто Марта, — и косится на корзинку, — о, круассаны от Юлии, чудесно. В больничном меню таких не водится.
— Надеюсь, это не очень вредно для вашего здоровья?
— В моем возрасте вредно даже дышать, — отмахивается от моих опасений и откидывается на подушку, внимательно изучая меня взглядом. На мгновение становится неуютно и я оглядываюсь на дверь, за которой ждут Анна и Элли. Для меня же приготовили отдельную аудиенцию. — Нашел, значит, мою внучку?
— Нашел, — развожу руками и присаживаюсь на стул, — и надо сказать, Элли порядком затруднила мне задачу.
— Кто бы сомневался. Элли умная, но упрямая, и пока еще чувства в ней превалируют над разумом. Но с возрастом это проходит, как правило. Поговорили хоть?
— Да, — киваю. — Поговорили. Думаю, мы поняли друг друга.
— Вот и славно. Хоть в чем-то послушала старуху. — нацеливает на меня узловатый палец. — Выпытывать я ничего не буду. Это должно остаться между вами. Но одно скажу — обижать ее и водить за нос не позволю. Элейн и так настрадалась. А ведь любит она тебя, по-настоящему любит.
— Знаю, — в глаза Марте смотрю открыто и прямо, скрывать мне нечего. — И я ее люблю. Очень. И не обижу больше. Даю слово.
— Надеюсь, это касается не только того аспекта, что лежит в горизонтальной плоскости? А то Анна нашептала мне тут кое-что.
А вот теперь уже я понимаю, почему Элли так нервничала с утра. Теперь у самого, как у нашкодившего мальчишки, горят уши.
— Да не красней ты, чай не барышня. — грозит пальцем и сурово сдвигает брови. — А ответственность готов нести? Красивые слова говорить легко, а вот доказать их делом уже тяжелее.
Кажется, я понимаю, в какую сторону начинает клониться разговор. Но меня это ничуть не смущает.
— Готов. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. Так что могу с чистой совестью просить вашего благословения, Марта.
Лицо пожилой женщины озаряется светом. Такое ощущение, что с души у нее сняли невыносимую ношу. Марта протягивает мне руку и я осторожно касаюсь ее губами.
— Что ж, считай, что ты его получил, — тяжело вздыхает и смахивает слезу, одиноко катящуюся по щеке. — Сыну своему помочь не смогла. Хоть ваше счастье увижу.
— Мне так жаль. Элейн рассказала мне вчера про своих родителей.
— Прошлое нам не изменить. Как бы ни хотелось. Нужно смотреть в завтрашний день. Береги ее. Береги себя. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ссоры, обиды и козни других людей. Пусть ваше будущее будет счастливым.
— Обязательно будет, — наливаю Марте стакан воды и добавляю:- Только один момент. Думаю, Элли лучше не знать детали нашей беседы. А то накрутит себя опять, решит еще, что меня принуждают на ней жениться.