Я вам что, Пушкин? Том 1
Шрифт:
Потому что я точно помню, что снял с этого гребаного куста клочок свитера. Ошибиться не мог. С тактильными ощущениями у меня порядок, и текстуру шерсти я запомнил хорошо. На сухой, полудохлый лист она походила как рождественский гусь на больничную утку.
Владелец консоли меня переиграл. И сделал это мастерски. Ненавязчиво и аккуратно прокинул. Городок маленький, слава разносится быстро, и скоро местные будут знать меня как дурачка юродивого, с которым лучше не связываться.
(хех, ЮРодивого. батюшка, вы мнеМОНИК? нет, сударь, я ЮРИст)
Соберись
— Прощу прощения, — неловко улыбнулся я, — зря быканул. Разморило чутка на солнце, перегрелся, вот и не соображаю. Гуляй себе спокойно, девочка, у меня к тебе претензий ноль.
Не идеальный вариант, но лучше, чем ничего. Покатит. Теперь задвинуть то же самое, но для всех остальных. Эх, как бы сейчас пригодилась та херня, которой «люди в черном» в любой непонятной ситуации людям в глаза светили, чтоб память стереть. Закинул вот такой светошумовой обнулятор — а дальше плетешь про взрыв газа, происки исламистов или хитрых мозгошмыгов, лишь бы самому оказаться не при делах.
Пожалуй, пригодится коронная фразочка туповатого офицера из «Южного Парка».
— Расходитесь, — заорал я, сложив ладони лодочкой, — тут не на что смотреть. Сорвался не по делу, но уже все, инцидент исчерпан, так что идите, куда шли!
То ли прокачанная за последнее время харизма сработала, то ли красную проверку прошел — понятия не имею. Но стало и впрямь полегче. Когда тебе в спину бьет сразу десяток взглядов, это чувствуется, даже если ты толстокожий пофигист. Сейчас это ощущение — неприятное, гнетущее, стало отпускать. Я начал расслабляться потихоньку. Девчонка же молча стояла, глядя себе под ноги. Страха от нее больше не исходило, но то, что ему на смену пришло, оказалось ничуть не лучше. Потому что в пустоте ничего хорошего не бывает. И глаза такие блестящие, как у пупсов, которых младенцам подсовывают. А в глазах чисто лиминальное пространство — свет горит, но дома никого.
— Эй, — осторожно окликнул ее я, — ты как?
Она подняла на меня смуглую мордашку в веснушках.
— А?
— Ты как? — повторил я, — выглядишь неважно.
— Это п-п-правда, — подтвердила Юри. Видимо, утомилась там стоять в одиночестве, бедолага. А может, некомфортно стало, когда вокруг все на тебя пялятся.
(с ее-то внушительным набором достоинств к этому пора привыкнуть. наверняка на реддите завсегдатаи сабов с «правилом 34» только их и изображают)
Я поморщился. Хорошо, что девочкам в обычный интернет не попасть — даже мимолетного знакомства с какими-нибудь футанари, гендерсвапом или самыми всратыми тентаклями хватило бы, чтоб они сами вскрылись-повесились.
— Н-не надо, — отозвалась девочка. Из ее голоса начисто вымело всю утреннюю жизнерадостность. Как будто содержимое выкачали, а оболочку оставили на остатках ресурсов бродить туда-сюда. Еще не зомби, но уже и не функциональная личность, — я тут близко живу. Доберусь сама.
Каждое слово монотонное, интонация туда-сюда не гуляет.
—
— Не надо. Я тут близко живу. Доберусь сама, — повторила она. Слово в слово повторила. Как будто заранее записанную реплику снова воспроизвели.
— Я у…у…уверена, что все б-будет в порядке, — Юри взяла меня за рукав, — пойдем, Г-гару.
Я окинул мою спутницу взглядом. Кажется, страх и смятение, что только что хозяйку Трюфеля мучили, никуда не делись, не рассеялись. Просто перекочевали к Юри. Их не скрывала ни вежливость, (которой тут придерживались все, кроме Нацуки), ни усталость… шарились мы сегодня порядочно. Ей было откровенно не по себе. Да и мне, если уж начистоту, тоже. Почему-то возникло ощущение, что если девчонка вдруг согласится на мое предложение и придется ее домой вести, то там обнаружится белая пластиковая коробка без окон и дверей. Цифровой гроб двадцать первого века, е-мое.
(или то же самое лиминальное пространство)
— Пойдем, — я кивнул, пытаясь выкинуть этот образ из головы. Получалось не очень хорошо, но стараться я не переставал.
Думай о хорошем, Игорян. Давай мы запомним из сегодняшнего дня только хорошее. Прохладный ветер с речки. Не соленый морской бриз, которым наверняка щас упивается Милка в своем Лимасоле, но тоже пойдет. Чай из термоса — вроде бы совсем не то, чего хочется бахнуть в такой день. И очень зря, освежил он здорово, хотя от температуры даже в пот бросило.
(от температуры, или?)
Или от того, что со мной была она. Когда проходил игру, то с готовностью орал с шуток про «дойки», «бидоны», «massive ASSETS» и так далее. Да и сейчас мысли проскакивают. Но чем дальше ее узнаю, тем отчетливее понимаю, что привлекает совсем другое. Совсем гладкая правильная мордашка прямиком из аниме… хотя она, конечно, хороша, врать не буду. Но не от этого совсем моторчик в грудине такты пропускает, а от манер, от голоса, от прикосновений…
(от того, что к кардиологу не мешало бы записаться с таким уровнем стресса, чучело, бля, позаботься об этом, а то отъедешь раньше времени)
— Г-гару, — голос Юри прозвучал совсем рядом, даже дыхание почувствовалось. Это было бы романтично до розовых соплей, если б тон не был таким напряженным, — н-не сочти, п-пожалуйста, з-за странность… но… я рада, что мы ушли.
— И не говори, — согласился я, — че-т понесло меня там, напорол чуши всякой у всех на глазах. Надо все-таки высыпаться лучше, а то вот так вот вырубаюсь, а потом дичаю слегка.
— Не и…извиняйся, — быстро сказала Юри, — я как раз об этом. Т-так нельзя про незнакомого, в с-сущности, ч-человека говорить, но я н-надеюсь, что мы больше не встретимся с э…этой д-девочкой. Она… она не п-показалась тебе жуткой?
Показалась. Показалась! ЕЩЕ КАК ПОКАЗАЛАСЬ НАКОНЕЦ-ТО ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ. Наконец-то можно в чем-то признаться без риска сойти за шиза. Но не слишком активно, не стоит с места в карьер рвать и все свои теории разной степени безумности ей выкладывать.
— Есть такое, — согласился я осторожно, — думал, у меня одного это чувство возникло. Потому и не говорил ничего.