Я вам что, Пушкин? Том 1
Шрифт:
Всегда думал, что это утверждение спорное. Не удивлюсь, если Моника сама и вставила его в текст.
Так, это все, конечно, очень приятно. Но мы сейчас не в третьем акте, и на одиночный рут выходить нельзя.
— Воздух… — прошелестел я, — мне… нужен… воздух.
Подействовало. Моника открыла глаза, чуть влажные и блестящие, и медленно, почти нехотя, отодвинулась.
— П-прости.
Тут же она повернулась к удивленным девочкам.
— Что ж, у меня есть для вас Творческий Совет Дня от Моники. Мастерство обращения со словами в поэзии важно, и даже очень. Но не первостепенно. Ваше
Я невольно улыбнулся. Правду говорят — когда проводишь с человеком много времени, рано или поздно становишься в чем-то на него похож. А Моника с этими тремя провела не один год, если так посчитать. И как бы она ни старалась дистанцироваться от них, все равно не вышло. Наверное, мне очень повезло, что она не набралась чего-нибудь от Нацуки.
— Гару вложил в свое стихотворение смысл, который… оказался очень близок к тому, что я сейчас чувствую. Но… ладно, не столь важно. Одним словом, техника — инструмент, эмоции — суть, помните это, девочки… и мальчик.
Ответом послужила тишина. Только Нацуки снова пробурчала что-то в духе «найдите уже себе номер». Чувствую, с ней мороки будет больше всего.
(а вот и нет. это ж все наносное. ты что, цундере не видал никогда?)
Хм, учитывая, что в реальной жизни их не существует, то это странный вопрос, мозг. По крайней мере, столь ярко выраженных. Пока что из всех участниц клуба с ней мне вообще законтачиться не удалось. А надо бы. Почитаю, что ли, завтра ее дурацкую девчачью мангу…
— На этом собрание завершаем, — оповестила Моника, уже вернувшаяся за преподавательский стол, — завтра жду от вас новые стихи…
— Моника! — Нацуки сердито грохнула своей школьной сумкой о стул, — так не пойдет. Нельзя из творчества обязаловку делать! Я тебе не торговый автомат, по заказу выдавать не могу!
— Э-это вопрос усидчивости и д-дисциплины, — заметила Юри, — хотя я могу с тобой согласи…
— Да уж, — фыркнула коротышка, — на такой платформе, как твоя, Юри, только усидчивость и развивать.
Та густо побагровела.
— Т-ты, ты намекаешь, что я т-т…толстая?
Шутка у Нацуки получилась довольно жесткая, все так. Но и смысл в ней определенно был. Я б не рискнул назвать Юри толстой (особенно вслух). Но и от десертов наша тихоня точно не отказывается. Наверняка точит вкусняшки, пока книжки читает.
(да, точно. помнишь сцену, где гг ее шоколадом угощал во время чтения? хочешь так же?)
Так, новый план. Когда пойду после клуба за хавчиком на вечер с Саёри, захвачу каких-нибудь шоколадных конфет. Только денег раздобыть надо. Не привык я с девушек деньги брать, но сейчас других вариантов попросту нет. Не пойду же я снова к Хикари-сан ее затхлый прудик чистить. К тому же есть у меня чувство, что у Моники денег как у дурака фантиков. Живи она в нашем мире, была
— Юри, ты же сама мне жаловалась, что за прошлый год форму два раза менять пришлось, — хихикнула Нацуки.
Кажется, это была весьма чувствительная инфа, потому что Юри закусила губу и уставилась в пол. Наверное, если б щас под ней раскрылась бездна…
(в которую она упрашивала тебя заглянуть)
…бедняга провалилась бы туда с радостью.
Пожалуйста, пусть они не начнут очередную склоку, я что, мало сегодня страдал? Кто бы ты ни был там наверху, внизу или по ту сторону гребаного экрана, перестань меня валить, а. Это не по-братски совсем.
И Моника опять ничего не делает. Сидит, бумажки перебирает. С тех пор, как я тут появился, она совсем расслабилась. Это уже, нахрен, не президент, а английская королева. Чисто декоративный персонаж. Ну ладно, давай, Гарик, жги.
— Спокойно, — чуть повысил я голос, — никто из вас не толстый! Говорю со стопроцентной уверенностью. Так что и спорить ни к чему.
Нацуки ехидно осклабилась. Ох как мне этот взгляд не понравился. Точно щас ляпнет что-нибудь.
— Гару, а ты что, оценивал? — поинтересовалась она невинным тоном, — может, тогда представишь свой рейтинг?
Ухмылка стала еще шире и злораднее. Забавно. Здесь у нее тоже был милый анимешный клык, который присутствовал на игровых спрайтах. По-моему, больше ни у кого таких не имелось.
(были. у Юри. во втором акте, когда она уже сдвинулась. и выглядели они совсем не так кавайно).
— Вообще я с радостью, Нацуки, — ответил я, — но понимаешь, вот прям целостное суждение составить не могу. Очень уж эта униформа мешает.
— Ах ты изврат! — заверещала она, — Я знала, знала с самого начала, что ты не просто так к нам попросился!
— Не просился я никуда, это Са…
— Молчи! — с легкостью переорала меня коротышка, — наверняка ты один из тех психов, которые по шкафчикам в женской раздевалке во время физры шарят! Вот пойду щас и куратору на тебя пожалуюсь!
— Нацуки, — робко вклинилась Саёри, — Гару так шутит, он никогда не стал бы…
— А ты его не защищай, — ткнула пальцем в подругу Нацуки, — у тебя синдром стокгольмский, ты привыкла к этому, как его, к арбузу!
Блин, вот только ФЕМИНИСТОК мне здесь не хватало, господи Исусе. Никто не говорил, что будет так геморройно. С другой стороны, если Саёри — это уровень «бегиннер», то Юри, скорее всего, «нормал» (иронично, учитывая второй акт), Моника «хард», а Нацуки — БЕЗУМИЕ. С перманентной смертью. Как в рогаликах. Один прогиб, и ты погиб.
— К абьюзу, — усмехнулся я.
— И к нему тоже! — продолжала кипятиться Нацуки, — какая я дура, что сегодня из-за него беспокоилась, блин… надо всегда слушать чутье, оно не обманет.
Это правда. Вот я предчувствовал, что общение с ней будет чревато постоянными бугуртами, и пока что так оно и получается. Не все ж тебе, Гарик, пиццу «четыре сыра» жевать, надо и жареных гвоздей отведать.
— Можешь говорить что угодно, — произнес я доверительно, — самое главное я уже услышал.