Я - ваш король
Шрифт:
Но мы с ней едва успели поприветствовать друг друга, как её сразу взяла в оборот Альпина и потащила готовить к церемонии, а я, соответственно, стал ждать, что мне ещё оставалось? Бракосочетание пройдёт в главном храме, обвенчает нас главный жрец, присутствовать будут все придворные, которые потом и перепьются за праздничным столом. Они же советовали мне объявить праздник и выходной день в столице, но я отказался, зачем мешать людям работать.
Сам я оделся как можно скромнее, хотя Альпина порывалась обрядить меня в бархат с кружевами везде, где только можно, вообще, в ближайшее время я вызову к себе портных, которые под моим присмотром сошьют вполне приличную одежду двадцатого века. Пиджак, брюки, рубашку. Ну и что, если не модно, что носит король, начнут носить и подданные, тем более, что такая одежда куда практичнее и
Но это были только планы, пока же я был обряжен в красивый камзол с золотым шитьём (выбрал наименее роскошный, а то смотрюсь, как попугай), из-под которого торчала белая шёлковая рубашка, на ногах были бархатные штаны и высокие чёрные сапоги, поначалу на них планировались позолоченные шпоры, но их я снял, не хватало ещё свалиться на церемонии, в собственных ногах запутавшись.
Невесту я увидел второй раз уже в храме. На ней было белоснежное платье с какими-то прозрачными лентами, усыпанными жемчугом и серебряными бляшками, волосы были уложены в простой хвост, а на голове её была накинута шёлковая ткань, которую с сильной натяжкой можно было назвать фатой.
Обряд, в целом, немного напоминал христианский, к алтарю нас вели родители. Вету вёл под руку её отец, который, казалось, даже помолодел, шагал бодро, а подбородок держал высоко. Роль моего отца выполнял герцог Абвер (он мне дальний родственник и немного старше годами, так что сойдёт), мы двигались по двум сходящимся линиям, которые пересеклись у алтаря, где стоял улыбающийся жрец, державший в руках кое-какой инвентарь.
Остановившись, мы повернулись к нему, родители отступили на шаг назад. Жрец улыбнулся ещё шире, после чего начал вступительную речь:
— Уважаемые господа, молодожёны, родители и гости, — проговорил он торжественным тоном, гостей, по моему настоянию, было немного, всего десятка полтора, и все они стояли у противоположной стены, — сегодня мы, исполняя волю и заветы богов, собрались здесь, чтобы заключить ещё один священный союз мужчины и женщины, союз, что будет образцом нерушимости, поскольку заключён с чистым сердцем перед лицом бога. Я приветствую вас, Айкон, сын Конрада из рода Метредитов, и Вета, дочь Леона из рода Шридеров, сегодня вы прибыли в храм, чтобы сочетаться священным браком…
Говорил он ещё долго и почти всё не по теме, я с трудом подавлял желание зевнуть, настолько утомительна была его речь. Скорее бы уже расписаться в протоколе… что я говорю? В акте, конечно, потом ещё свидетели, если тут таковые нужны, а потом все лишние отправятся пировать, а мы с невестой, точнее, уже с женой, пойдём в спальню, где, наконец, нормально познакомимся.
Ожидание затянулось минут на пятнадцать, после чего жрец, видимо, устав говорить, перешёл к основному: согласен ли я, Айкон такой-то, взять в жёны и так далее и тому подобное, в горе и в радости, богатстве и бедности (притом, что король). Я, с видимым облегчением, выдохнул «Да», а потом то же самое проговорил невесте, которая так же ответила согласием, которое едва не выкрикнула тонким голосом.
Жрец накинул на нас тонкую цепочку, надо полагать, серебряную, что символизировала наше объединение в священный союз, после написал наши имена на листе бумаги, которые положил в шкатулку из резного дерева с золотыми инкрустациями, которая, как я знал, будет храниться, как реликвия. После этого он вознёс молитву семейному богу, снова не называя его по имени (я кое-что расслышал, но смутно), выспрашивая у него для молодой пары совет да любовь и, само собой, детей побольше.
На этом надоевшая церемония завершилась, я получил разрешение поцеловать невесту, каковым немедленно и воспользовался. Вета была значительно выше, чем Эллина или Альпина, метр семьдесят с лишним, по здешним меркам, дылда, а потому поцелуй прошёл относительно нормально, не вынуждая меня проявлять чудеса гибкости. Она зажмурила глаза, но видно было что меня не боится, наоборот, готова идти навстречу. Она приятно пахла какими-то цветами, а пухлые губы, которые и в двадцать первом веке вызвали
Жрец после этого самоустранился, оставляя нас с гостями, а я повернулся к Леону Шридеру, держа свою жену за руку.
— Вот и всё, дядя Леон, — сказал я старику с улыбкой, — ваше желание сбылось, вы — тесть короля.
— Я счастлив, мой мальчик, — старик утёр слёзы, — теперь мне больше и незачем тянуть своё существование, фамильный склеп ждёт меня.
Сказано это было с усмешкой, но дочь его не на шутку перепугалась.
— Ну, что вы, батюшка, так нельзя, вы проживёте ещё долго.
— Конечно, конечно, — с готовностью кивнул головой Шридер, — проживу столько, сколько отмерят боги. К тому же умирать в постели мне вовсе не хочется, я слышал какие-то разговоры про войну, постараюсь дожить до неё, а там погибну в бою, как и подобает воину.
Я подумал, что следует выписать втык Абверу, чтобы не разглашал информацию, а старику я, и правда, пожелал долгих лет, он был неплохим человеком, а передача герцогства может и подождать немного. Если он поедет на войну, то делать нечего, такова его воля, отправлю в атаку в первых рядах.
Свадебный пир, если это можно было назвать таковым, ибо он был всего на полсотни персон, состоялся на нижней террасе дворца, где я, в своё время, бодался с напавшими на меня убийцами. Время шло к зиме, но погода была тёплой, что позволило гостям сидеть под открытым небом, наслаждаясь не только выпивкой, но и свежим воздухом, и отличным видом на стольный город.
Столы, как и следовало ожидать, ломились от разнообразных блюд, В центре стояло блюдо, размером с байдарку, на котором лежала огромная, метра четыре, запечённая рыба. Точно назвать её я бы не смог, но явно кто-то из осетровых. Рыба, насколько я знал, была непременным атрибутом свадебного пира, что-то она там символизировала. Но, даже не будь этой рыбы, здесь было чем полакомиться самому привередливому гурману. Жареные поросята и какая-то дичь, кролики, что были запечены с капустой, бекон, нарезанный длинными лентами, которые, наверное, было чертовски неудобно есть, чем-то нафаршированные яйца, свежий хлеб, фрукты и, разумеется, вино. Вина было не просто много, его было чудовищно много. Из подвалов прикатили огромную бочку, которая, неизвестным мне способом не застряла в коридорах, впрочем, возможно, просто подняли по стене на верёвках. Было в той бочке литров восемьсот, а то и тысяча, кран, что ввернули снизу, подавал напиток под большим давлением, разбрызгивая едва ли не половину, слуги наполняли большие кувшины, из которых другие слуги безостановочно подливали в золочёные кубки гостей, а те уже пили, опрокидывая в глотку литр за литром, разливая себе на грудь, утирая рот рукавом и требуя налить снова. При этом тут в ходу хорошие манеры, есть матерчатые салфетки, да и слуги в любой момент помогут благородному господину умыться. Вот только господа, что собрались за столом, плевать хотели на это, решив оторваться по полной. А потому еду брали руками, громко смеялись и подшучивали друг над другом (надеюсь, до драки не дойдёт, а то все при оружии), хлопали по плечам, сыто взрыгивали, но требовали добавки. Я, глядя на это непотребство, только улыбался, пусть люди отдохнут, не так часто собираются в компании равных себе, не так часто могут побыть самими собой. Только на таком пиру, да ещё в битве, каковую, надеюсь, всем нам предстоит скоро испытать.
Неподалёку играл оркестр, а один из бардов сидел прямо за столом с господами и распевал весёлые песни, прославлявшие подвиги рыцарей, что геройски пали ещё до рождения герцога Шридера. При этом он держал в руках какой-то аналог лютни, на которой играл, умудряясь синхронизировать ноты с остальным оркестром, который было едва слышно из-за рёва гостей, разговоров и громкого хохота.
Традиции я знал плохо, но догадывался, что невежливо будет сразу покидать гостей. Поэтому мы с молодой женой встали во главе стола. Подскочивший слуга тут же вручил мне кубок с вином, под который я произнёс пространный тост, поблагодарив всех собравшихся, что почтили меня своим присутствием, пожелал им удачного отдыха, посулил впредь не давать им скучать, ибо у короля на уме большое дело. Они, видимо, подумали про войну, а какое ещё дело может быть у короля, кроме войны, а потому встретили мои слова радостным рёвом. После этого я опрокинул кубок, стараясь не захлебнуться, там было больше полулитра, поставил его на стол и крикнул «Ура!»