Я, Великий И Ужасный

Кацман Изяслав

В Кехете, Темуле, Сунуле и Тесу ещё сохранялись старые порядки с властью местных таки и папуасской вольницей и бардаком. Хотя наиболее умные из тамошних вождей и старейшин догадывались о грядущей судьбе своих земель - захват Кане с лишением семейства тамошнего Главного Босса даже той видимости власти, как в Кесу, как бы намекал, чего стоит ожидать от полубезумного сонайского колдуна.

Нечто промежуточное являл собой Ласунг. Хитрый жук Раминакуитаки по моему примеру (и с помощью "макак") прижал к ногтю подчинённых. Сохранив полную независимость во внутренних делах, действовал он сугубо в русле новых веяний: ласунгский участок грунтовки Тенук-Ласу-Хопо построил силами своих подданных (в немалой мере - приговорённых к "улагу" "сильных мужей"), открыл в своей столице первую

школу, разводил витуков, не препятствовал переселению ганеоев в Болотный край (хотя здесь он в основном старался уменьшить количество данников у наименее лояльных старост и вождей), активно участвовал в обмене продуктов земледелия, собираемых с подданных, на металлические изделия.

В общем, жили мы с ним душа в душу - дядя Рами, усвоив, чего от него угодно Сонаваралинге-таки, старательно внедрял новое и прогрессивное, тем более, что это всё правителю Ласунга приносило свой профит.

Увы, его старшие сыновья не обладали чутьём отца, благодаря которому тот в своё время ухитрялся удержаться у власти и не втянуть подвластные землю в междоусобную войну. И сдаётся мне, придётся рано или поздно действовать в землях ближайших родственников типулу-таками по кесскому или канейскому сценарию. Главное, чтобы этот пройдоха протянул достаточно долго, чтобы выросли и возмужали его младший сын и трое внуков, учащиеся в Обители Сынов Достойных Отцов. Причём, в отличие от потомства иных региональных предводителей, Раминакуи отправил их не в качестве заложников, а именно получать образование.

Впрочем, я не собираюсь слишком спешить с объединением Пеу: нет ничего сложного в том, чтобы за пару-тройку лет захватить всю Западную равнину военным путём, но гораздо сложнее удержать захваченное от сползания обратно в сепаратизм снизу доверху. Лучше уж пока довольствоваться тем, что уже твёрдо контролирую, и создавать экономические предпосылки для создания централизованного государства и пропускать отпрысков тамошних "сильных мужей" через мархонскую школу, воспитывая из них будущую "пятую колонну".

Совместное творчество Шонека и Тагора, посвящённое описанию достижений и проблем питомника папуасской элиты, не содержало ничего нового: количество принятых в этом году учеников, информация о парочке балбесов, на которых уже махнули рукой. По-хорошему гнать их нужно поганой метлой, но высокий статус родителей заставлял держать таких до конца пятилетнего на данный момент срока. Подробно Вестник расписывал возможную судьбу полутора десятков пятнадцати- шестнадцатилетних ребят, которые отучились полный курс. Большинство из них, как и предполагалось, вливаются в ряды "макак" в ранге "тупису" - пока что на полгода, а там, как себя зарекомендуют. Долго мурыжить в столь низких чинах получивших неплохое образование и военную подготовку никто не собирался, тем более, что у меня в планах разворачивание в ближайшие несколько лет трёх полноценных батальонов "регои-макаки". Несколько наиболее толковых определены в писцы при дворе типулу-таками, и их следовало ожидать в Тенуке в ближайшие дни.

Особняком стояли два выпускника. Кехетец Тилоре, сын Ротокурегуя, давно уже проявлял интерес к учению Света и Истины, и Шонек просил разрешения отправить юношу на Тоут, дабы он смог продолжить изучение тенхорабубу у лучших его знатоков. А сын старосты из хонской деревни по имени Тунимуй всю учёбу живо интересовался животными и растениями, постоянно вытягивая из учителей-чужеземцев подробности о заморских деревьях, кустарниках и зверье, а также возясь с витуками под присмотром Ньёнгно. Вестник даже для него выписывал из Вохе и Тоута книги ирсийского изготовления. Теперь же наставник предлагал устроить подающему надежды дарованию командировку в Страну Чёрных для знакомства с тамошней флорой и фауной, а также приёмами обращения с домашними животными и культурными растениями. В общем, Пеу-Даринга вполне может обзавестись своим собственным не то агрономом-зоотехником, не ботаником-зоологом. Я усмехнулся: на "ботаника" парнишка совсем не тянул - живой, подвижный, за словом в карман не лезет, да и в драке за себя постоять способен.

Зачитанный моим секретарём отчёт Кахилурегуи, чьи должностные обязанности фактически сводились к руководству столичной полицией, вновь заставил помрачнеть.

В самом начале ещё можно было найти юмор, когда сотник тенукских регоев описывал реакцию населения на вводимые меры санитарного характера и, в особенности, на организацию селитряных ям.

Хотя, с другой стороны, здесь смех сквозь слёзы. Ну, волокита со строительством уличных водопроводов, обустройством нормальных дорог с мостками через ручьи и овраги и канавами для стока воды, равно как и бессознательное, но, тем не менее, упорное, нежелание не выбрасывать мусор за порог хижин были ожидаемы, и оставалось только уповать на то, что рано или поздно жители Тенука примут данные нововведения, подобно тому, как приняли их обитатели Мар-Хона, рудничных посёлков и новых селений на осушаемых землях.

Гораздо хреновее было сопротивление моей попытке запустить сбор очень важного компонента для производства пороха. Причём здесь главным был страх папуасов, что продукт их жизнедеятельности колдуну Сонаваралинге нужен для каких-то злокозненных дел. И настроения среди народа весьма нехорошие.... Не хватало ещё войти в историю нашего острова государственным деятелем, в эпоху которого случился "дерьмовый бунт". Или "дерьмяной"?

Вторая же часть отчёта вообще наводила на мрачные мысли. Создаваемые мигрантами-тенхорабитами в столице и окрестностях ремесленные мастерские и мануфактуры притягивали массу желающих заработать на них не только из ближайших деревень, но и со всей Западной равнины. Учитывая, что родные места у папуасов покидала, мягко говоря, не самая благонамеренная публика, резко возросла преступность. Хотя точнее будет сказать: "появилась". То есть, конечно, среди тенукских жителей случались и драки, вплоть до смертоубийства, и кражи бывали. Но всё обычно происходило "на виду", когда виновные известны, и решались конфликты в соответствие с заведённым укладом: чрезмерно разухарившихся драчунов обычно приводили в чувство и наказывали свои же, убийцы либо платили виру, либо удалялись в бега, воришек выявляли и нещадно секли, особо упорствующих в желании присваивать чужое имущество могли и отправить кормить рыбу по тихому, и их родня в таких случаях, как правило, не слишком уж рьяно искала виновных.

Но в последнее время столицу наводнили сотни чужаков, селящихся либо рядом с мастерскими, дающими им работу, либо на городских окраинах. Пришельцы норовили сбиваться в группы и натуральные шайки, обычно состоящие из земляков или сородичей, но зачастую, включающие выходцев из разных краёв. Многие не находили себе занятия у хозяев ремесленных заведений и жили непонятно как и на что. То и дело вспыхивали конфликты: то между разными сообществами "гостей", то между пришлыми и коренными тенукцами. Кражи стали практически обыденностью, молодым женщинам и девушкам рядом с местами обитания "гастарбайтеров" появляться было просто опасно. Да что там говорить: даже регои Кахилурегуи предпочитали навещать наши "фавеллы" не менее чем десятком и во всеоружии.

Мрачнеть меня заставляла даже не текущая ситуация, а осознание того, что это только первые тревожные звоночки: пока ещё процесс урбанизации и пролетаризации населения протекает в патриархальных и весьма умеренных формах, общинная собственность на землю, разветвлённая система родственных отношений и традиции взаимовыручки защищают папуасов от разорения. Но что будет, когда яд торгашества разольётся по всему Пеу, разрушая прежний уклад жизни?

Причём, если бы только начальник столичной полиции сообщал о возникающих буквально на глазах рассадниках преступности - практически то же самое творится в Мар-Хоне и в зоне рудников.

Жалобы и прошения со всех концов Западной равнины как раз отчасти и отражают данную нехорошую тенденцию. О, предки-покровители, сколько же подданные Раминаганивы пишут. И это сейчас, когда грамотных на весь остров и пары тысяч не наберётся. Страшно представить каков будет вал корреспонденции, когда писать и читать станет большинство.

Я слушал в полслуха: быстрее бы закончили работу над составлением свода законов Пеу-Даринги, чтобы можно было свалить судебные функции на назначаемых типулу-таками или выбираемых общинами чиновников. Увы, до сих пор конца-края завершению фиксирования на бумагу и систематизации папуасского традиционного права не видно. Кутукори, уловив мой настрой, прочитывал послания скороговоркой. Я кивал головой.