Я вернулся. Том 5
Шрифт:
Два…
Снова коснулся кожи ледяной иглой. Субстанция переливалась в шприце всеми оттенками голубого. Завораживала и одновременно вызывала новый приступ тошноты.
Сука, сука, сука…
Три!
Не оставляя себе попыток дать заднюю, рывком проколол вену иглой и начал вводить в нее сыворотку. Постепенно, каплю за каплей. Но в какой-то момент…
Я едва сдержался от того, чтобы не заорать в голос! Все тело свела болезненная судорога, будто бы меня бросили в чан с раскаленным металлом. Не удержав равновесие на табурете, рухнул на пол вместе с
Скрючившись на полу в позе эмбриона и вытаращив глаза, я жаждал лишь одного — чтобы эта адская боль отпустила меня. Хотя бы на секунду — сделать чертов вздох! Каждая клеточка тела по ощущениям горела живьем.
— Алекс! — донесся приглушенный крик Джины из-за двери. Именно он сумел частично привести меня в чувства. — Ты там прикалываешься, что ли?!
Тогда, стиснув зубы, я нашел в себе силы дотянуться до шприца и снова воткнуть его в руку. Отступать всё равно уже поздно, а переживать это второй раз — так вообще крыша поедет.
Неужели в детстве я чувствовал то же самое, но терпел?! Как… как я такое терпел?!
— А-а-а-а! — опять согнулся пополам, но шприц из рук не выпустил. Ввел всё до последней капли, прежде чем отшвырнуть его в другой конец кабинета. Сам же забился в конвульсиях, пытаясь поймать ртом воздух.
— Алекс, открой! Слышишь, нет?! — заколотили в металлическую дверь отцовской лаборатории с той стороны, но крики сестры потонули на фоне стука пульсирующей в ушах крови.
Да-а-а… обычный человек определенно такого не выдержал бы, вот и всё мое сраное преимущество сейчас! Мне тоже горячо хотелось потерять наконец-то сознание от болевого шока. Всё, лишь бы прекратить это безумие. Эту… пытку. Лишь бы меня наконец опустило.
Джина не должна этого видеть. Никто этого видеть не должен.
Для них я сродни супергерою, спасающему мир от нависшей над ним угрозы. Если хоть кто-нибудь застанет меня в состоянии, близком к нервному срыву…
— Алекс!
— Пошла… на хер отсюда!!! — впервые позволил себе столь открытую агрессию в адрес сестры, и в дверь с той стороны колотить перестали.
Отдаленно я слышал лишь хрипы, вырывающиеся из собственной глотки. А немного погодя перестал слышать и их.
Боль отпустила, хотя ее фантомные отголоски всё еще заставляли мои мышцы судорожно дергаться. Лабораторию заволокла густая темная пелена, и единственным источником света в ней стал…
Маленький мальчик, протянувший мне руку.
Я медленно поднял на черноволосого мальчишку глаза, а он воззрился на меня сверху вниз. Лицо его не выражало ни единой эмоции, как и опустошенный взгляд.
— Ты знаешь, почему забыл, — произнес ребенок, продолжая стоять надо мной с протянутой рукой.
На его локтевом сгибе виднелись еще свежие точки от проделанных инъекций. Некоторые из них до сих пор кровоточили, а кровь тонкой струйкой стекала вниз по локтю и алыми каплями падала на пол.
— Забыл… что? — не до конца понимал я, что вообще сейчас происходит.
Под
— Аж завидно, — не дождавшись, пока я вложу свою руку в его, присел мальчишка передо мной на корточки. Обнял колени руками. — Завидно, что забыл. Насколько противными были лекарства, которые мы принимали.
— Лекарства?..
— Если ты так вырос уже, значит, они помогли, так ведь? — озадаченно склонил ребенок голову набок. — Но я всё равно хочу, чтобы ты вспомнил. Так будет проще. И так ты быстрее привыкнешь, если опять заболеешь. Понимаешь, о чем я?
— Значит, ты просто привык? — понемногу начинала доходить до меня суть, пусть и не сразу.
— Ага.
— И как часто тебе вкалывали сыворотку? Я имею в виду… на самом деле.
— Странный вопрос для человека, который захотел всё забыть, — философски подметил мальчишка.
— Я не хотел забывать. Оно само.
— Типичная отговорка взрослых, — недовольно фыркнул тот и снова поднялся на ноги. — Тогда вспоминай. Разреши себе вспомнить меня. Станет намного легче. Хотя нет… Могу поклясться на мизинцах, что станет, — на этот раз вместо открытой ладони протянул он мне оттопыренный мизинец. — Ну что? — поинтересовался ребенок, когда я замешкался с ответом, всё еще переваривая полученную информацию.
Клясться на мизинцах с самим собой? Как по-детски… Сперва буквально из ниоткуда взявшиеся двойники, теперь еще и это. А всё из-за треклятой сыворотки, которой вообще не должно было никогда существовать. Почему же за недальновидность отца должен расплачиваться именно я? Зачем мне всё это?..
Я схожу с ума. Нет, я определенно поехал головой.
— Вспомни! — громко прошептал мальчишка, как только мы переплели наши мизинцы.
И меня словно обухом по голове ударили.
Утраченные после авиакатастрофы воспоминания одно за другим возвращались в черепную коробку. Башка затрещала по швам, загудела, впитывая в себя каждое из них, а мелькали они перед глазами настолько быстро, что я не мог задержать взгляд на чем-то одном. С самого появления на свет и до момента злополучного крушения.
Лица, имена, места. Мысли, чувства, ощущения.
Своими силами я и десятой части не вспомнил из того, что мне пришлось пережить совсем ребенком, но именно сейчас всё сложилось для меня в единую картину. Обрело вес, форму, смысл…
В себя я пришел, лежа на холодном полу лаборатории. Ниточка стекающей из уголка рта слюны разорвалась, как только сделал над собой усилие и приподнялся на локтях. Практически сразу наружу попросился поздний ужин, и я исторг его из себя, лишь чудом не испачкав одежду.
За заблокированной дверью раздавались голоса. Теперь уже несколько беспокойных голосов, которые я безошибочно сумел идентифицировать.
Так жаждал вернуть утраченное, а теперь…
«Аж завидно. Завидно, что забыл».
И правда. Пожалуй, для нас обоих было бы лучше, если бы всё оставалось по-прежнему.