Я вижу пламя
Шрифт:
— Не нужно меня никуда отвозить, — всполошилась я, округлив глаза.
Если я окажусь в больнице, Сара немедленно приедет ко мне и узнает, что я вновь пыталась свести счеты с жизнью.
А я этого не хочу…
Она должна думать, будто у меня все прекрасно и я смерилась с произошедшим девятнадцатого апреля, перестала винить себя в гибели родителей.
Кенай в недопонимании свел брови.
— Ты понимаешь, что тебе может стать хуже?
Я горько ухмыльнулась, накидывая волосы на щеки.
— Я чувствую себя лучше некуда — физически.
— И
Я одарила парня усталым взглядом. Действительно, я ощущала себя вполне терпимо, не считая боли на душе.
— Селия, это не шутки. Ты… ты вообще осознаешь, что чуть ли не сотворила с собой?! — его голос повысился на крик.
Я впала в некий шок из-за волнения Кеная за меня.
Почему он просто не бросит меня здесь одну, не уйдет?
Почему он вообще пришел именно в то время, когда я хотела закончить порез?
Словно чувствовал, что я делаю себе плохо и иду по неверному пути.
— Да, — выдохнула я, прикусив губу и тем самым сдерживая поток слез. — Я не хотела больше жить. Я мечтала покончить с собой, а ты, — посмотрела ему в глаза, — лишил меня этого шанса.
— Правильно и сделал, — проговорил Кенай, присаживаясь рядом. Мою руку он положил к себе на колени, теребя намокшую в крови тряпочку. — Что бы ни волновало тебя, Селия, от чего бы ни было паршиво, что возникало желание уйти на «тот свет», знай, всегда есть другой выход. Правильный выход.
Я опустила голову, так как расплылась в слезах и не имела никакого желания, чтобы парень их увидел.
— Ты не обязан быть тут. Уходи. Я не держу тебя.
— Я никуда не тороплюсь, — заявил он спокойным тоном. — Тем более, после такого я тебя не оставлю без присмотра.
— Мне не нужна нянька, — прорычала я, пытаясь встать с места.
Рука Кеная остановила меня.
— Тебе лучше сейчас не подниматься.
Я послала шатену укоризненный взгляд.
— Мне плевать, если мне станет хуже.
— А мне нет.
Я замерла, разглядывая его серьезное лицо. Кенай говорил так, будто уже знал меня несколько лет и безумно волновался за мое состояние. Да и не только за него…
— Будет правильнее, если ты покинешь этот дом, — изрекла я, вытирая теплые капельки, скатывающиеся по щекам. — Ты не понимаешь, на что подписываешься. Тебе не нужно знать, кто я такая, почему я такая, — указала на себя пальцем, — и что со мной случилось. Я не хочу тебе портить жизнь. Я ходячее недоразумение, которое должно исчезнуть. Я принесла всем только плохое и ни капельки хорошего, и принесу еще, если не сведу концы с концами. Я ужасный человек. Я виновата кое в чем, за что не прощу себя никогда. И мои проблемы, мои переживания, мысли, слезы, не должны тебя касаться, Кенай.
— А я хочу, чтобы они касались меня, — кинул парень, отчего я просто потеряла дар речи.
Что. Он. Сказал?
Он что, желает превратить свою жизнь в сущий кошмар?
Кенай делает огромнейшую ошибку, о которой потом пожалеет…
Не удосужившись ответом,
— Что случилось с твоими родителями?
Мои глаза вновь защипало, и я невольно пустила слезу, вспоминая, как девятнадцатого апреля оставила маму с папой одних, а когда пришла, увидела пожар, то не смогла их вытащить из охваченного пламенем дома. Я пыталась, но не смогла.
Они кричали, звали на помощь, пробовали выбраться.
Но было слишком поздно.
Поздно для всех.
Для меня, для родителей, для всех нас.
Иногда я думаю, что судьба чертовски жестока с нами. Она… словно дает испытания, с которыми справиться мы не в силах.
— Они погибли, — скорбно сказала я, опустив взгляд в пол. — Из-за меня.
Кенай придвинулся ближе.
— Что произошло?
Я не верю, что собираюсь сказать это ему…
— Я тогда сильно поругалась с родителями, ушла из дома, а когда вернулась, обнаружила, что он горит. Я… пыталась их спасти, но все мои попытки были тщетны. Забежав в дом, я лишь получила уйму ожогов, царапин, и осталась, к несчастью, в живых. — Я схватилась за голову рукой, больно сжимая волосы. — Я себя ненавижу. Когда я очнулась в больнице и поняла, что не погибла, стала пытаться свести счеты с жизнью, но меня постоянно останавливали, а потом стали держать под присмотром некоторое время, чтобы я ничего не сделала с собой.
— А из-за чего случился пожар? — поинтересовался парень.
— Мой отец часто курил, когда переживал, испытывал стресс ну и тому подобное. И вот, когда я ушла в тот день, он, видимо, взял в рот очередную сигару, а потом… то ли выронил ее, то ли забыл затушить, из-за чего и случился пожар.
— Но ты же не виновата в том, что произошло, Селия, — сказал Кенай.
Я горько ухмыльнулась.
— Не виновата? Я в тот день наговорила им столько всего нехорошего, а потом ушла! Отец закурил после ссоры, в которой я принимала значительное участие! Если бы я тогда не выбрасывала наружу те поганые слова, наверное, сейчас родители были бы живы. И… я не была бы такой, какой сейчас, у меня бы не было в голове мыслей о самоубийстве!
Как бы я не пыталась не рыдать, но ничего не получалось. Теплые, атакующие глаза слезы бесконечно стекали вниз, оставляя после себя на коже мокрые следы от внутренней боли, раздирающие на мелкие кусочки мое сердце.
— Селия, — осторожно прошептал Кенай, — во всем произошедшем нет твоей вины.
Сказал, прям как моя тетя недавно.
И сказал неправду…
— Ты же не знала, что случится пожар, верно? — Когда я отрицательно покачала головой, парень продолжил ровным тоном: — Значит, ты не виновата. О том, что дом окутает пламя, тем более не знал никто в тот день. Это был лишь несчастный случай, пойми.