Я вижу пламя
Шрифт:
Это я?
Это я.
Я уродка.
Я ужасна.
Кошмарна.
Боже а когда-то я являлась популярной и красивой. У меня было много, как уже недавно выяснилось, лже друзей, ходивших с моей персоной на самые крутые вечеринки в Сиэтле. Эти люди общались со мной лишь из-за авторитета и смазливого перекрашенного личика, которое какое-то время назад не имело ни шрамов, ни ожогов. Невероятно, когда-то я — сегодняшняя Селия Фрай, ненавидящая себя и хотящая скорей покончить с собой, была «душой компании». Я пила пиво, где только не танцевала, устраивала драки, встречалась с глупыми, думающими
Теперь я поняла, какой легкомысленной дурой была и сколько непростительных ошибок совершила.
Я никогда не перестану винить себя за случившееся девятнадцатого апреля.
Когда-то у меня было все, а теперь — ничего. Ничего не осталось.
Возможно, тот пожар был уроком для меня или платой за такую «прошлую жизнь».
И я не могу сказать, будто заслужила подобное.
Нет!
Если кто и должен был сгореть в адском пламени, так это я. Селия Джессика Фрай.
Я. Виновата. Во. Всем.
Убрав пряди волос за уши, я выпрямилась, с неприязнью окатывая взглядом тело в отражении. Да, я сильно похудела, побледнела, потеряла здоровый вид. Моя кожа выглядела синеватой под глазами, а на местах некоторых затянувшихся ожогов — розовой. На лбу «красовался» шрам от царапины, как и на предплечье, на левой щеке поселился медленно заживающий след, оставленный огнем, ноги были в ссадинах и синяках, а вот спина, на которую в тот день упал непонятный тяжелый предмет, охваченный опасной стихией, имела большой ожог. Оглядывая себя, я понимала, почему мои «друзья» не навещали меня в больнице, не звонили, не беспокоились, потому что я пострадала сильно, потеряла все, изменилась, стала часто плакать и винить себя за произошедшее. Я уже не та, какой была полтора месяца назад, и это объяснимо, что те люди, которых я якобы считала кем-то больше, чем обычными знакомыми, прекратили со мной общаться.
Да и кто станет общаться с такой уродкой, как я, кроме тети?
Никто.
Измученно выдохнув, я подошла ближе к зеркалу, пристально смотря в свои темные глаза, наполненные горькими слезами. Они единственное, что мне досталось от мамы. А вот остальное — острый нос и ярко-выраженные скулы я унаследовала от отца, как и цвет волос.
— Ты ужасна, Селия, — сказала я самой себе, расслабив кисти. Вещи, недавно зажатые в них, упали на пол. — Как внутри, так и снаружи.
Раз я теперь не та, что прежде, пора бы избавиться от кое-чего.
От достигающих пояса волос, с которыми меня когда-то считали красивой.
Если я это сделаю, оставлю лишь короткие пряди, то, скорее всего, они смогут закрывать лицо лучше, чем длинные и будут идеальным вариантом, чтобы прятаться какое-то время от серого мира, да закрывать оставленные пламенем следы на коже.
Последний раз посмотрев на свое отражение, я начала маячить по комнате в поисках
Обшарив спальню, я, к счастью и к великому удивлению обнаружила небольшие железные ножницы. Взяв их в руку, потопала к зеркалу, затем остановилась, разделила свою пока богатую шевелюру на две части и отбросила на плечи.
Это не страшно.
Это просто.
Раз, два, три — и все.
Тут нет ничего сложного.
Дрожащими пальцами подцепив волосы слева, я опустила веки и почувствовала, как слезинка, прокатившись по щеке, упала на шею. Поднеся ножницы к прядям, я физически определила нахождение руки, а потом воспользовалась ими, когда удостоверилась, что не задену пальцы. Ощутив легкость на голове, я прикусила губу до крови и избавилась от правой части волос, тихо плача. Отрезанные локоны задели плечи, упали к голым ногам.
Вот и все.
Распахнув глаза, я увидела в зеркале невысокую девушку с еле достигающими плеч волосами. В ее руке были ножницы, она тяжело дышала, а вокруг нее валялись черные локоны.
Теперь это я.
Не новая, а поменявшаяся. Окончательно.
И я пошла на такие изменения не чтобы начать жизнь с чистого листа, дальше существовать в мире, полном скорби и слез, а чтобы как-то спрятать свое лицо от него и попытаться дотянуть до того дня, когда решу покончить с собой.
Глава 3
Убрав комнату, я сказала Саре, что уже спускаюсь, так как она звала меня несколько раз на кухню. Переодевшись в телесную сорочку и шелковый халат, я, не смотря на неаккуратно подстриженные волосы, накинула их на лицо и, посмотрев в зеркало, удостоверилась, что они закрывают его почти полностью. Короткие пряди обрамляли щеки, тем самым пряча на одной из них ожог под собой лучше, чем когда-то длинные.
Выйдя из комнаты, я неуверенно спустилась вниз и наткнулась на сидящую за переполненным разогретой едою столом тетю. Та, увидев меня, выронила вилку и, открыв рот, подскочила с места.
Видимо, я ее «немножечко» удивила сменой своего имиджа.
— Селия? — ошеломленно прохрипела она, постукивая кулаком по груди.
Всполошившись, я одарила спину Сару несколькими хлопками, а затем отошла на небольшое расстояние, когда убедилась, что с той все нормально и она больше не подавится.
— Ты в порядке?
— Далеко нет, — залпом опустошив содержимое стакана, взятого со стола, кинула женщина.
Я осторожно приземлилась на стул, не отводя от нее взгляда. Совсем не ожидала, что тетя вот так отреагирует. Нет, конечно, ну и на другую — спокойную реакцию я не рассчитывала.
— Что ты сделала со своими волосами? — придя в себя, поинтересовалась Сара, затем села на прежнее место, осматривая мою голову так, словно на той сидел жирный паук.
— Подровняла их немного, — буркнула я, накидывая копну коротких прядей на лоб, чтобы закрыть шрам.
— Подровняла? — по слогам процедила тетя. — Боже, Селия, да ты их обстригла! — и ее голос значительно стал тоньше и громче.
Я непринужденно пожала плечами, опустив взгляд на прозрачный лак, покрывающий ногти.