Я вижу солнце
Шрифт:
– Вы что, с ума посходили, ребята? – застонал Венедикт.
– Не знаю, как вы, а я этого дела так не оставлю! – Нодар стал одеваться.
– Ты куда? – воскликнул Венедикт.
– Я знаю, куда…
– Что ты знаешь?
– Да, дядя Венедикт, мы все любим тебя, но… простить оскорбление Конституции и проявления пережитков капитализма, извини, не можем. Вот так! – категорически заявил Отия и тоже потянулся к одежде.
– Да постойте, сукины дети! Не сводите меня с ума! Ничего я такого не говорил!
– Это выяснится там! – произнес Нодар многозначительно.
– Где
– Увидишь…
– Вы что, сволочи, задумали? Бога у вас в душе нет! Клевещете на меня! – обезумел Венедикт.
– Здесь нас четыре свидетеля. Устроят тебе очную ставку, что ты тогда запоешь? – сказал Яго.
– И совесть вам позволит сделать это?
– Позволит, да еще как! – ухмыльнулся Нодар.
– Из-за паршивой рыбы губите человека? – прослезился Венедикт. – И кто? Выросшие на моих глазах мальчишки! Нате! Подавитесь и рыбой, и кошем, и Супсой! Жрите, авось лопнут ваши утробы!..
– А ты отстанешь от нас?
– Я-то отстану, но бог вас накажет!
– С богом договоримся мы сами, а ты оставь нас в покое!
– Поднимитесь хоть чуть выше, безбожники!
– Чуть выше поднимемся, так и быть! – пообещали мы.
– А я ничего такого не говорил, сукины вы дети, и прикусите ваши поганые языки!
– Опять ты за свое?
Венедикт долго укоризненно смотрел на нас, потом вскинул на плечо топор, плюнул и пошел своей дорогой. Мы прыснули. Венедикт обернулся.
– И в кого только вы уродились, черти полосатые?
– Иди к нам, дядя Венедикт, угостим тебя хорошим табаком! – позвал я.
Венедикт почесал в затылке, подумал, потом решился, вернулся и уселся на камне. Закурили.
– Вот вы здесь дурака валяете, – начал Венедикт, – а простых вещей не понимаете… Потому дети вы, несмышленыши… У реки, как и у леса, свои законы. Это неважно, бьете вы слона или зяблика, ловите рыбу или кита… Охотник должен уважать охотника… Слышали про такое растение – женьшень? Так вот, когда искатель найдет и пометит его, никто другой не имеет права даже дотронуться до того женьшеня. Нарушил правило – смерть тебе! Это – закон! А как же! Река эта – общая, и все мы имеем на нее равное право! Я разве против того, чтобы вы здесь ловили рыбу? Да ни боже мой! Ловите себе на здоровье, рыбы в реке хоть отбавляй! Но ловите по правилу! Эвон сколько тут кошей выше моего! И ничего! Я ни слова! Почему? А потому, что поставлены они по правилу, люди держат расстояние! Я ведь поставил свои кош выше Ладикоиного, а он что? Ни слова. Потому знаю я, где и как ставить кош… А вы? Взяли да устроились и двух шагах от меня… Разве это дело? То-то… – Венедикт поднялся. – Ну ладно, пойду я… А вы тут будьте осторожны с рекой… Супса – она сумасшедшая… Бывайте, ребята!
Венедикт ушел. Мы подобрали свои манатки, сняли наш кош и перенесли его далеко вверх по течению реки.
…На берегу у нас разбита небольшая палатка. Отия и Яго отдыхают в тени палатки, я и Нодар устроились на коше и ждем, когда на сетку выбросится рыба. Мутные волны Супсы несут наглотавшуюся ила, потерявшую ориентацию рыбу, подбрасывают ее на сетку коша, а сами, вероломные, стекают сквозь сетку.
– Смотри, Сосойя, твоя красавица пожаловала!
Я посмотрел на берег. У палатки стояла Хатия.
– Хатия! – крикнул я.
Она помахала рукой и что-то крикнула в ответ, в шуме реки я не расслышал.
– Чего тебе, Хатия? Зачем пришла?
Хатия сложила у рта руки рупором и прокричала что-то.
– Иди к ней, – сказал Нодар. Я вышел на берег.
– Ну что ты орешь?
– Здравствуй, Сосойя! – Хатия протянула руку.
– Будто не виделись сегодня… Знаю я, зачем ты пришла! – Я пожал руку Хатии.
– Сосойя, дайте мне половить рыбу…
– Нельзя! Слышишь, как бурлит река? Куда тебе на кош!
– Сосойя, миленький, прошу тебя! – заскулила Хатия.
– Ты что, с ума сошла? – Отия вышел из палатки.
– Бессовестные! – обиделась Хатия.
– На вот тебе рыбы, бери сколько угодно! – Яго поставил перед Хатией ведро с пойманной рыбой.
– Что ты суешь дохлую рыбу! Я хочу сама ее поймать!
– Катись домой!
– Не уйду!
– Зайди хоть в палатку, сгоришь здесь! – попросил я заупрямившуюся Хатию.
– Не зайду!
– Ну и сиди здесь, черт с тобой! Я вернулся на кош.
– Что ей понадобилось? – спросил Нодар.
– Просится на кош.
– Ну и тащи её сюда! – Да ты что!
– Я приведу ее.
– Не глупи!
– Не бойся, не утоплю! – рассмеялся Нодар и полез на берег.
Спустя несколько минут Нодар втащил Хатию на кош и усадил её рядом со мной.
Мы сидели втроем и ждали, а рыбы все не было. Нодар от нечего делать бросал в воду прилипшие к сетке хворост и щепки и тихо напевал:
Сельдь сказала усачу:«Коль того я захочу,Я тебя, усач ты глупый,Прямо в сеть заполучу!»– Где же ваша рыба? – спросила Хатия.
– А мы послали ее за одним делом, она скоро вернется! – ответил Нодар.
– В самом деле, куда она исчезла, проклятая? Позор…
Вдруг перед нами шлепнулся подброшенный волной здоровенный усач. Мы с Нодаром схватили рыбу, но она вырвалась из рук и нырнула в воду. Волна снова выбросила усача на кош, а он снова выкрутился. Мы бросились в воду и с трудом удержали взбесившуюся рыбу. Просунув четыре пальца в жабры усача, Нодар вытащил его и поднес к лицу Хатии.
– На вот, на твое счастье!
Усач рванулся, ударил Хатию хвостом в грудь. Хатия ухватила рыбу обеими руками, прильнула к ней щекой.
– У, какая она холодная!
– Только не вздумай дурить, как в тот раз! – предупредил я Хатию.
– Не бойся, ее я не выпущу!
Я отвернулся, и вдруг в глазах у меня зарябило, я похолодел от ужаса: прямо на нас река несла огромное ветвистое каштановое дерево.
– Нодар! Бери шест! – заорал я. Нодар вскочил как ужаленный.
– Хатия! – бросился я к Хатии.