Я возьму твою дочь
Шрифт:
Энгельберт и Ингрид пока оставили багаж в машине и пошли вслед за Йонатаном сначала вдоль узкой стороны дома, а затем свернули за угол и очутились прямо на большой террасе, расположенной перед входной дверью и выше бассейна, прозрачная голубая вода которого искрилась на солнце.
Ингрид остановилась, наслаждаясь первым впечатлением.
– Как в сказке! – прошептала она.
– Сегодня, к сожалению, видимость не та, – заметил Йонатан. – Там, внизу, Сиена, но из-за дымки все чуть расплывчато.
– Я смотрел фотографии в Интернете, – сказал Энгельберт, – и должен сказать, что действительность еще прекраснее. Обычно бывает наоборот.
– Спасибо. Я очень рад.
«Где-то я уже слышал этот голос, – подумал Йонатан. – Глубокий и густой».
– Зайдем в дом? – вежливо спросил он.
Ему было неловко, но он не мог сдержаться и продолжал рассматривать постояльца.
– С удовольствием.
Если Ингрид и Энгельберт были приятно удивлены красотой горы, то внутренняя обстановка этой сельской виллы их просто поразила.
– Если вы не против, я зайду через час. За это время вы уже немного освоитесь в доме. Мы по-быстрому уладим финансовые вопросы, и я не стану вам мешать. Можете чувствовать себя совершенно свободно. Дом ниоткуда не видно, а я не буду появляться без предупреждения. Если нужно будет заняться бассейном или цветами, я предварительно позвоню.
– О цветах позабочусь я! – поспешно сказала Ингрид. – Я и дома ими занимаюсь. Для меня не составит труда поливать герань и время от времени убирать увядшие цветки. Об этом можете не беспокоиться.
– Очень мило с вашей стороны.
Йонатан любил гостей, которые брали на себя скучную возню с цветами.
Улыбнувшись и махнув рукой, что напоминало прощальный жест, Йонатан направился к главному дому.
И вдруг почувствовал, как его бросило в жар. Доктор Энгельберт Кернер. Кернер. Доктор Кернер.
Теперь и фамилия показалась ему знакомой.
21
Серебристо-серый «ауди» подъехал к дому родителей Тобиаса, Хеннинга и Хеллы, и остановился у ворот. Хелла уже стояла у подъезда с распростертыми объятиями.
– Как чудесно, что вы здесь! Как у вас дела? Как прошла поездка? Все в порядке?
У Хеллы была привычка, приветствуя гостей, тут же бомбардировать их кучей вопросов, ответы на которые она, правда, ожидала получить значительно позже.
Тобиас и Леония обняли ее.
– Заходите, дети!
Она пошла вперед, гости за ней.
Хеннинг встретил их в гостиной и тоже обнял сына и невестку.
Обеденный стол был уже накрыт, и пока Тобиас открывал бутылку шампанского, Хеннинг задумчиво наблюдал за ним.
У Тобиаса было спокойное, улыбчивое лицо человека, который абсолютно счастлив и доволен. Работа его продвигалась успешно,
Хеннинг ощутил гордость за сына и в этот момент невольно вспомнил, что так было не всегда. Даже наоборот.
Хеннинг и Хелла тогда проводили выходные дни в Гамбурге. На вечер у них были билеты на «Призрак оперы». Они были в номере гостиницы, когда в шестнадцать двадцать пять зазвонил мобильный телефон Хеннинга.
– А-а, это ты, Тоби, – сказал Хеннинг, – как хорошо, что ты позвонил. Хелла еще вчера вечером пыталась дозвониться до тебя.
– Папа! – всхлипывая, на одном дыхании выпалил в телефон Тобиас. – Папа, пожалуйста, помоги мне! Я сбил женщину. Я не знаю, как это получилось, я вообще ничего не знаю, потому что мы тут немного попраздновали. Я даже не знаю, жива ли она! Я не остановился, а сразу же поехал домой.
– Оставайся на месте! – закричал он. – Мы приедем, как только сможем.
Пока Хелла поспешно собирала вещи, Хеннинг позвонил своему другу Энгельберту и объяснил ему, что произошло.
– Тебе нужно сохранить холодную голову, Хеннинг, это главное, – сказал Энгельберт. – Тобиас сейчас никакой, он пьян, он в шоке, а тебе понадобятся стальные нервы. Как бы ему ни было плохо, когда приедешь в Берлин, напои его еще больше. Пусть выпьет столько, сколько сможет. И сделай так, чтобы у него был жалкий вид. Чтобы он был одет в тряпье, был немытый и растрепанный, в общем, вызывал жалость. Потом отвези его в полицию. Он должен добровольно явиться с повинной, наряду с алкоголем это послужит смягчающим обстоятельством.
Когда он положил трубку, до Хеннинга постепенно дошло, что у его сына, а значит, и у всей семьи, возникла огромная проблема.
Хеннинг и Хелла бешено мчались по автобану в Берлин.
Когда они около восьми вечера добрались домой, то увидели, что по их дому слоняются человек пятнадцать пьяных подростков, орет музыка, в комнатах и в саду царит настоящее опустошение, а в их спальне какая-то парочка занимается сексом.
Тобиас лежал в своей комнате и храпел, отсыпаясь после застолья.
Хеннинг потряс его, но сын был мягким, как матерчатая кукла, и не просыпался. Тогда Хеннинг плеснул ему в лицо ледяной водой и лупил по щекам до тех пор, пока Тобиас не пришел в себя.
– Проклятое дерьмо, тебе сейчас нельзя спать!
– А почему? – заплетающимся языком пробормотал Тобиас и попытался закрыть глаза, но Хеннинг ему помешал.
– Тебя рвало?
Тобиас покачал головой и бессильно уронил ее на грудь.
– О'кей. Ну-ка вставай!
Тобиас пытался подняться, но снова и снова падал на матрац.