Я все исправлю
Шрифт:
— Почему ты не позвонила мне? Мы бы с тобой всё решили, — голос Силина звучит раздраженно.
— Что-то я не заметила у тебя особого желания со мной общаться, — гневно парирую я.
Силин замирает на несколько секунд, берёт меня за локоть и строго смотрит в глаза:
— Это совершенно не так.
— Ладно, теперь уже неважно, — устаю пререкаться и отворачиваюсь.
— Что значит неважно, Саша? Посмотри на меня, — возвращаю на него взгляд. — Это важно. Это очень важно. — Говорит уже спокойнее. — И это совсем не соответствует тому, о
— Как хочешь, — пожимаю плечами. Час ничего не изменит. — Я свободна?
Чувствую витающее в воздухе напряжение. Силин явно сдерживается из последних сил. Выхожу из кабинета. Похоже коллегам понравилось наше эмоциональное представление, потому что все любопытные головы устремлены на меня.
“Я готова тебя убить!”
Отправляю гневное сообщение Точилиной. Ответ не заставляет себя долго ждать:
“Это сейчас. Зато вечером будешь готова расцеловать. Спорим?”
Я негодую. Как же! Расцеловать. Не дождется!
“Кто вообще так поступает?”
“Только самая заботливая подруга на свете. Которая знает, что тебе действительно нужно”
Перечитываю сообщение, не веря своим глазам. Маша в самом деле считает, что мне нужно снова видеть Силина? Это всё потому, что я ей так ничего и не рассказала. Ни о своих чувствах, ни о его изменившемся отношении. Мне было слишком неловко. Подруга и не ведает, как сильно меня от него трясет! Еще не хватало снова вернуться к исходной точке. Только я успокоилась, взяла себя в руки, осознала, насколько к нему равнодушна. Ну уж нет.
“Мне нужно совсем не это! Мы еще поговорим.”
“Жду не дождусь. И желательно в мельчайших подробностях.”
Недовольно фыркаю, сидя в своем закутке. Сосредоточиться сейчас на делах выше моих сил. Вставляю в уши наушники и пялюсь в окно на центральную улицу города. Разглядываю прохожих, пытаясь успокоиться и привести нервы в порядок. Передо мной вырастает знакомая фигура:
— Зайди ко мне, пожалуйста.
Встаю, неторопливо складываю наушники в кейс, поправляю выбившийся из стопки листок, затем еще один, беру телефон — всё это время директор ждет — и неторопливо шествую за Силиным в переговорку. Руководитель открывает дверь и пропускает меня вперёд. Приглашает сесть. Присаживается рядом. Смотрит на меня своими ясными глазами и наконец изрекает:
— Саша, произошло ужасное недоразумение. Ты стала жертвой недопонимания между Марком и мной. Извини за случившееся. — Делает паузу на пару секунд, видимо, чтобы я ощутила силу его сожаления. Затем говорит куда более бодрым голосом. — Но мы сейчас всё исправим. Ты возвращаешься в Москву на свою позицию.
Молчу, переваривая услышанное. Меня отнюдь не захлестывает радость. Вот еще,
— Не поеду я ни в какую Москву, — недовольно констатирую я.
— Если это из-за Дмитрия, я поговорю с ним, и всё улажу, — директор пытается сохранять спокойствие, но от имени Дмитрия в его взгляде загорается бешеный огонек.
— Да причем здесь Дмитрий вообще? Я к нему и не собиралась переходить.
— Ну а что тогда? — Силин внимательно рассматривает мое лицо. Вздыхаю, закатываю глаза. Всё-то приходится растолковывать.
— Во-первых, мне некуда возвращаться. Квартира в Сити больше не моя. Во-вторых, мне и здесь хорошо. У меня здесь…пилатес, — на секунду задумываюсь, осознав, что аргумент недостаточно веский и добавляю. — И Федя.
— Федя? — шеф щурит глаза. Почему я вообще должна что-то ему разъяснять? Сказала же, никуда не поеду. Точка.
— Мой кот. И он любит свободу, — высокомерно говорю я. — Ему эти ваши московские высотки не по нутру.
Силин внимательно смотрит на меня, а потом разражается безумным смехом. Ну и человек! Никакого уважения.
— Саша, ты прелесть! — выдает на эмоциях и резко смущается. — Прости, я в рабочем смысле.
Само собой. Какие еще у него могут быть смыслы. С этой его Алиной. Напоминаю себе, что мне на Силина наплевать. Гляжу серьезно и зло.
— Я никуда не поеду.
— Вот как, — руководитель задумывается. Опускает взгляд. Затем произносит решительным голосом. — Тогда будешь работать здесь. Твоя должность и зарплата восстановлены.
Молчу. Смотрю на него. Размышляю. Через полминуты приходится дать ответ:
— Я не готова сейчас отвечать за весь маркетинг. Я и здесь-то пока толком ничего не сделала, а прошло столько месяцев.
— Давай так. Сначала реализуем маркетинговую стратегию в Пушкине, а через какое-то время вернешься к своим прошлым обязанностям.
О чём он вообще говорит? Да Павел ясно дал понять, что у моих стратегии и плана только одно место — мусорное ведро.
— Извини, но я вряд ли сработаюсь с Павлом. Все мои предложения были распяты на корню.
— Павлом? Нет, ты неправильно меня поняла. Я сам буду курировать маркетинг и все инициативы будешь обсуждать только со мной.
Я в недоумении. Это уж слишком. К такому я не готовилась за тот час, что прокручивала варианты развития событий.
— Что скажешь? — допытывается директор.
Анализирую: мне возвращают должность, зарплату, избавляют от общения с Павлом Ужасным, я могу заниматься чем хочу и реализовать свои творческие идеи, а кроме того, остаться в Пушкине. И единственный неприятный нюанс — общение с Силиным. Впрочем, если быть объективной, с ним всегда все вопросы решались легко. А то что у нас пропала дружеская искра, так может, оно и к лучшему? Так и должно было быть изначально. Мы ведь профессионалы.
— Я подумаю, — с умным видом изрекаю я и намыливаюсь к двери.