Я все нашел… (Фиктивная помолвка)
Шрифт:
Лицо Джоуэла исказила гримаса.
– Это… э-э-э… данная персона не занимает видного положения в банке, Филипп.
– Я никак не пойму, в чем проблема.
Холодные темные глаза Филиппа не выражали никаких эмоций, во взгляде лишь читалось, что у этого отмеченного печатью финансового гения человека нет ни времени разбираться, ни жалости к нарушителям правил. Филипп презирал слабость и в отношениях с конкурентами отличался крайней жесткостью.
– Вообще-то… это Одри, – промямлил Джоуэл.
Филипп насторожился, а Джоуэл с отсутствующим
Она не обладала ни единым качеством, которое не вызывало бы раздражения у обычно выдержанного и отличающегося утонченными манерами босса. Филипп бранил девушку за неопрятный внешний вид, за нерасторопность, за дружескую болтовню с коллегами, за постоянные попытки сбора денег на какие-то непонятные благотворительные акции… И, главное, за отсутствие – приходится это признать! – каких-либо профессиональных навыков, а также всего того, что в лице Одри стало для окружающих чем-то вроде неотъемлемой части работы в банке. Филипп оставался единственным, которого не трогали теплота и забота мисс Флетчер, сделавшие ее всеобщей любимицей.
Следует отметить, что при иных обстоятельствах Одри Флетчер не смогла бы даже пройти собеседование при устройстве на работу в коммерческий банк: у нее не было никакого образования. Максимилиан Чезлвит упросил Филиппа взять Одри. Отдел кадров лихорадочно принялся подыскивать ей место, хотя неспособность девушки грамотно справиться с серьезной работой делало это трудновыполнимой задачей. Ее переводили из отдела в отдел, пока, наконец, протеже Максимилиана не оказалась на верхнем этаже, где располагалось руководство банка. И пусть данный факт крайне обрадовал ее престарелого покровителя, он же, к несчастью, способствовал вхождению Одри в круг непосредственного общения с Филиппом.
Филипп протянул руку, и Джоуэл, заметив этот жест, с явной неохотой отдал боссу бумагу.
Темные брови Филиппа ползли вверх по мере ознакомления с текстом. Очевидно, Одри Флетчер вела двойную жизнь. В списке ее кредиторов значилась фамилия известного дизайнера по интерьерам, перечислялись и особого рода счета, недвусмысленно свидетельствующие о вечеринках с чрезмерным потреблением алкоголя. Румянец появился на щеках Филиппа, и довольная улыбка, заигравшая на губах, обнажила его ровные, сияющие белизной зубы.
Итак, подчеркнуто невинная манера мисс Флетчер держаться оказалась всего лишь ширмой, как он и подозревал! На секунду Филипп представил, каким ужасным ударом это окажется для Максимилиана, который еще совсем недавно свято верил, что Одри порядочная девушка, придерживающаяся столь милых его сердцу старомодных взглядов на жизнь.
– Ясно, что она сглупила. Но, если ее уволить, Одри вряд ли сможет долго продержаться, – глухо заметил Джоуэл. – К тому же она не имеет отношения к конфиденциальной
– У нее есть доступ.
– Не думаю, что ей хватит ума воспользоваться этой информацией.
Филипп с мрачной усмешкой посмотрел на референта.
– Тебя она тоже одурачила, а?
– Одурачила? – Джоуэл наморщил лоб.
– Теперь я знаю, почему у нее вечно заспанный вид. Слишком много бессонных ночей.
Джоуэл предпринял последнюю отчаянную попытку защитить Одри:
– Полагаю, во время своего следующего посещения мистер Чезлвит весьма расстроится, не найдя ее здесь.
– У Максимилиана не все в порядке со здоровьем. Вряд ли он в ближайшее время появится в Лондоне.
– Грустно это слышать. Я сообщу в отдел кадров, чтобы они подготовили документы Одри.
Чем больше Джоуэл вглядываться в ничего не выражающее лицо босса, тем больше убеждался: чему быть, того не миновать. По правде говоря, удивляться нечему, Филиппа мало чем можно разжалобить, если вообще можно. А конкретное доказательство экстравагантного поведения Одри лишь усилило его презрение к ней.
– Нет. Я лично займусь этим делом, – неожиданно возразил Филипп.
– О! – Джоуэлу не удалось скрыть своего изумления.
– Я поговорю с мисс Флетчер в четыре часа, – давая понять, что разговор окончен, сказал Филипп.
– Она очень расстроится.
– Думаю, я смогу это пережить! – насмешливо бросил Филипп, и референт, покраснев, быстро удалился.
Оставшись один, Филипп вновь принялся просматривать список кредиторов, то и дело зло ухмыляясь. Максимилиан весьма привязан к мисс Флетчер, которую мечтает увидеть супругой Филиппа Мэлори. Впрочем, что взять со старого холостяка не от мира сего?
Итак, все встало на свои места. Необходимость признать, что крестный отец неминуемо разочаруется в Одри, воспринималась Филиппом с раздражением и неохотой. Максимилиан всегда глубоко верил и наивно надеялся, что Филипп женится и осядет в Англии. И, конечно, уж тогда-то заживу счастливо, язвительно думал Филипп, вспоминая своих покойных родителей. Его легкомысленная мать-ирландка и не менее легкомысленный отец-француз, оставив позади с полдюжины неудачных браков на двоих и ни в чем не раскаиваясь, молодыми покинули этот лучший из миров.
Внутренне содрогаясь, Филипп размышлял о перспективе брака. По опыту он знал, что не существует проблем, не имеющих решения. Стоит лишь вывести за скобки препятствующие решению проблемы факторы морального характера, оставить ненужные эмоции, и невозможное почти всегда способно стать возможным…
Вне всякого сомнения, Максимилиан лелеял мысль, что его завуалированные намеки, какой прекрасной женой станет Одри Флетчер какому-то счастливцу, слишком туманны. На самом же деле словесные хитросплетения Максимилиана мало чем отличались от прямого высказывания, и, когда Филипп впервые услышал комментарии своего крестного отца по поводу Одри, кроме усмешки они у него ничего не вызвали.