Я всё равно тебе солгу
Шрифт:
Глава 5
— А где Алевтина? — спросил Виктор, отчим моей клиентки, и я чуть не рассмеялась.
Ну какая она Алевтина?! Пичужка и далеко не хищная по натуре, хотя и старающаяся вести себя как её мать. Алевтина — это дородная тётка или вредная старуха-старорежимница. Надо посоветовать Але сменить имя. После того как она улетит за своей мечтой.
— Вышла за сигаретами, скоро придёт, — ответила я и отступила, чтобы пропустить гостя внутрь.
Сейчас было раннее утро, около восьми, и сегодня
Дома я никогда не ходила в халате, если того не требовал выбранный ради игры образ. Вот и сюда взяла домашнее платье, по крою похожее на кимоно, с воротом-стойкой и застёгивающееся на золотые круглые пуговицы. Золотыми они были в прямом смысле, потому что я всегда считала этот металл — своим талисманом.
Виктор разулся и по-хозяйски прошёл на кухню. Мужчина он был интеллигентным или хотел, чтобы его таковым считали, поэтому спокойно уселся на табурет и указал на чайник.
— Вещи уже разобрали? Горячий?
— Да, до ночи не спали, но всё развесили по шкафам. Чаю или кофе? — спросила я, стараясь держаться на равных, но избегать панибратства. Пусть не считает меня прислугой или девицей, которую легко затащить в постель. Вот именно на контрасте с первым впечатлением, которое я старалась произвести в вечер знакомства, я и хотела сыграть.
Не то чтобы в первую встречу я вела себя вызывающе, но была довольно уверенной и дерзкой, не переходя рамки приличия, а сейчас казалась заспанной девчонкой, которая изо всех сил старается не зевнуть.
Заинтригованный мужчина уже наполовину поклонник. Но мой будущий любовник нервничал и хмурился, достал пачку сигарет из внутреннего кармана, а потом похлопал по брюкам в поисках зажигалки.
Я спокойно встала и, открыв верхний шкафчик, достала свою. Курить я бросила пару лет назад, но зажигалку имела с собой.
— Не курю давно, оставила, как напоминание, — произнесла я, протягивая серебристую зажигалку с гравировкой на крышке.
Виктор взял её, посмотрел на буквы и тут же на меня. В его взгляде промелькнул лёгкий интерес, но тут же исчез за привычной маской равнодушия.
— О ком же она напоминает?
Мы всё ещё избегали говорить друг другу «ты», но и на «вы» не тянуло.
— О мужчине, конечно. Но рассказывать я не буду.
Он снова покрутил металлическую безделушку в руке, сделал большой глоток свежесваренного кофе, но за пачкой, оставшейся лежать на столе, не потянулся.
— Можете курить здесь, — произнесла я, спокойно доставая пепельницу из того же верхнего шкафчика. Встала на цыпочки, повернувшись к гостю спиной, чтобы показать себя с выгодной стороны и не выдать своих намерений. Однако нельзя стоять так слишком долго, иначе плюс превращается в минус.
Каждый поймёт, что его хотят обольстить и тогда будет отстраняться или затаиться. К активным действиям я переходить не хотела, пусть Виктор сам проявит такой интерес,
И ещё я хотела насолить сестре Немова.
Лилия Аркадьевна терпеть не могла курящих мужчин, говорила, что это слабые личности, вот сейчас меня и грела мысль о том, чтобы доставить ей неудобство. Мелкая пакость.
Квартира была её, и разговор пойдёт о ней. Я чувствовала, что сестра Немова уже напела про меня Виктору, пусть и не всю правду и теперь он не знал, как начать разговор. Выспросить у меня, что правда, а что ложь. Послушать, стану ли я отрицать или покраснею, а, может, беззастенчиво соглашусь со своим распутством.
В любом случае, Лилия Аркальевна, сама того не подозревая, сослужила мне добрую службу.
— Открой окно, Лада, — Виктор решился и назвал меня по имени.
Я кивнула и прошла мимо, обдав отчима клиентки чуть ощутимым запахом цветов. У меня был заготовлен текст, если мужчина схватит меня за мягкое место, и на случай, если нет, тоже. Но Виктор и ухом не повёл. Значит, крепкий орешек, что ж, так даже интереснее.
Я вернулась на место и медленно налила себе кофе, чтобы через мгновение присесть за стол напротив него.
— Растворимого у меня нет, — произнесла я, видя, как мужчина скривился. — Добавьте сахара, если вам горчит. Я не люблю ничего искусственного.
Ну, давай, начинай! Лиля уже сказала, что я шалава, и что от таких надо держаться подальше. Я прямо вспомнила её брезгливое выражение лица, когда она впервые произнесла коронную фразу «я не буду вдаваться в подробности». После неё она получала отпущение греха злословия и могла безбоязненно лить грязь на тех, кому завидовала.
Да-да, уверена, что это именно так. Лилия Аркадьевна завидовала всем, кто хоть на полграмма худее неё, богаче, красивее или удачливее. И не прощала тех, кто посмел не разделить её точки зрения.
— Яйца есть? — спросил собеседник, чем вывел меня из задумчивости, и я на автопилоте брякнула:
— Есть. Пришлось отрастить.
— Правда? — сразу спросил он с самым серьёзным видом, а потом возьми и рассмейся. — Я имел в виду яичницу, но раз других у тебя нет, то не надо.
Некоторое время я смотрела на него, не понимая, о чём речь, а когда дошло (до меня ещё никогда так туго не доходило), то тоже прыснула со смеха.
— Простите, я задумалась.
— Я так и понял. О ком это, интересно?
— О Лилии Аркадьевне, — честно ответила я, не моргнув и глазом. Сегодня я была девушкой, напрочь лишённой кокетства. Чистым листом, не желавшем, чтобы на нём марали черновики. Я позволю написать на себе только набело, то есть тогда, когда встречу того, кому отдам чернила и перо. И уж тогда он выведет на мне слова, которые я запомню и впитаю кожей.
Чушь, конечно, но именно такой образ сейчас подходил больше всего. Пусть я буду ранимой, девочкой, играющей в женственность и обольщение тогда, когда этого от неё хотят. Виктор будет видеть меня настоящую. Настоящую Ладу, разумеется. А я сейчас и есть эта Лада.