Я всегда буду рядом
Шрифт:
Глава 4. Резкие перемены
Первым человеком, узнавшим о новой должности Аннель, оказалась, естественно, Джулия. По-другому сложиться и не могло – она поджидала её прямо напротив двери кабинета исполнительного директора. И набросилась со своими расспросами как делового, так и личного характера, буквально через пару пройденных в нетерпеливом молчании метров.
Всё то время, что Аннель собирала вещи, подруга без умолку трещала. В основном восхищалась и искренне радовалась её удаче. Замолкнув на время лишь когда в прихожей появился хмурый господин Бернгард. Он как бы в шутку попытался поинтересоваться, чем успел не угодить госпоже Лагвури. В том же тоне обронил,
– А это что за чудесное создание? – чуть ли не сглатывая слюну, с благоговением вымолвил господин Бернгард.
– Джулия Марблс, – кокетливо представилась она, протянув ему руку для поцелуя.
От дальнейших их взаимных заигрываний Аннель постаралась абстрагироваться, сконцентрировавшись на документах, что быстро и ловко сортировала, то и дело приклеивая на титульные листы стикеры с пометками для будущей преемницы.
Управившись с бумагами, она даже смогла урвать ещё полчаса на то, чтобы спуститься и отобедать в столовой в компании неугомонной болтушки. Джулия всё никак не могла нарадоваться тому факту, что горячий красавчик чудесным образом оказался вторым человеком в компании после председателя. И что заграбастала его себе именно её любимая подружка, а не какая-нибудь пришлая курица.
С малых лет Аннель слышала от матери, что всех женщин надо держать на расстоянии, какими бы тесными и дружескими отношения ни выглядели со стороны, до дома и тем более до мужчины подруг допускать не следовало. Наблюдая за размолвками и драмами в жизнях знакомых людей, она и сама день ото дня всё крепче убеждалась в незыблемости подобных истин. Родные сёстры не гнушались соблазнять мужей друг друга, что уж говорить о чужих, несвязанных кровью, людях.
Однако Джулия вынуждала её поверить в исключения из правил.
Они познакомились в самые сложные для своего ментального здоровья времена. Вернувшись в Фрэнтон, родители, опасаясь, что она может себе навредить, первым делом стали искать хорошего психотерапевта. Наученные горьким опытом, они даже не рассматривали госпитализацию в специализированном учреждении. И выбор их пал на доктора Ландау, которая пусть и не отличалась какими-то неординарными способностями, но в народе пользовалась хорошей репутацией. Она занималась волонтёрством, помогала детям в приютах и инвалидам, приобретшим столь печальный статус вследствие травмирующих обстоятельств. Неоднократно заглядывала на развивающие кругозор телевизионные ток-шоу. В общем и целом, за десятилетия кропотливого труда сформировала себе имидж человека, неравнодушного к чужим бедам.
Именно перед кабинетом доктора Аннель впервые столкнулась с Джулией – тогда ещё аномально худой девушкой, на болезненном лице которой только затянулись шрамы от прижигания бычками сигарет. Они не по своей воли стали участницами групповой терапии, где помимо них присутствовало ещё две девушки. Но практически сразу как-то незаметно сблизились. Сначала стали садиться рядом. Помогать в мелочах, вроде придержанной двери или ещё одной захваченной копии анкетного листа. Делали всё молча, общаясь разве лишь взглядами. А затем взяли за привычку дожидаться друг друга после индивидуальных консультаций и вместе возвращаться домой. Постепенно автобусная остановка всё больше отдалялась от здания, в котором доктор снимала помещение. Нет, её территориальное расположение не менялось. Просто они стали дольше прогуливаться, увлечённые откровенными разговорами, обнажающими душу.
Узнав историю подруги, Аннель уже не могла назвать свои отношения с Нейлом токсичными. Да, тот её обманывал, держал в неведении и
Джулия же прошла все круги ада. Парень по имени Даниэль стал её первой любовью ещё во времена учёбы в школе. Он оказывал ей знаки внимания, заигрывал, пока они оставались наедине, и полностью игнорировал в присутствии других людей. Сразу после выпуска, когда появилась потребность в переезде в общежитие при университете, Дан предложил съехаться, сняв на двоих квартиру. Однако даже после того, как они стали жить вместе, он всё ещё продолжал скрывать их связь. И со временем неясность в отношениях стала напрягать Джулию.
Кем она ему приходилась? Любимой девушкой? Соседкой, с которой он время от времени кувыркался в постели?
Дан всё сваливал на родителей. Вернее на то, что они никогда не примут подобную ей девушку из не пойми какой семьи. Клялся в любви и просил потерпеть, пока он не переубедит их пересмотреть свою систему ценностей. Тогда они смогли бы пожениться, чтобы Джулия окончательно убедилась в серьёзности его намерений. И поскольку она стыдилась своих родителей: отца-алкоголика, регулярно поколачивающего безвольную мать, – то в ней с каждым днём всё сильнее укреплялась вера в то, что он – принц, не побрезговавший подобрать её чуть ли не у помойки.
Он же уговорил Джулию отложить учёбу в колледже и сконцентрироваться на подработках, чтобы помочь ему скопить круглую сумму на открытие бизнеса. И по началу её радовала то и дело вспыхивающая ревность со стороны Дана. Она охотно шла на все выставляемые ограничения в отношении одежды, круга общения и даже увлечений. Воспринимала всё как некую игру. Ведь если не ревность, то что служит главным доказательством любви?
И сама не заметила, как все её решения стали строго им контролироваться. Любая мелочь, будь то купленная кофточка или упаковка пирожных, могла привести к скандалу. Ведь Дан экономил буквально на всём, чтобы побыстрее накопить стартовый капитал. Да, приходилось покупать одежду. Но ему же гораздо чаще требовалось выходить в люди, и поэтому он куда сильнее нуждался в новых вещах. Вредную еду он запрещал есть для её же блага: мало того, что толстая, так ещё и больной могла стать. А кому нужна больная жена?
Спустя полгода Дан впервые разгромил половину мебели в квартире и ударил Джулию. «Сама его спровоцировала», – по крайней мере такие мысли крутились у неё в голове на следующий день, когда любимый ползал в ногах, целовал руки и слёзно вымаливал прощение. И она простила, не догадываясь, в какие побои и унижения это выльется в будущем.
Доктор Ландау два года бесплатно предоставляла помощь Джулии. Их свела добросердечная тётушка, попросившая заглянуть троюродную племянницу в продуктовый магазин у дома, где она жила. Там, с её слов, работала одна совсем юная девочка, что круглый год носила водолазки под самое горло и брюки в пол. Появившиеся ожоги на лице подозрительной формы стали последней каплей в терпении женщины. Дальнейшее бездействие она попросту не смогла бы себе простить до конца жизни. Потому-то и обратилась за помощью к дальней родственнице – преуспевающему психотерапевту.
Можно сказать счастливое стечение обстоятельств. Но на деле доктору пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы вытащить всё ещё кровоточащую самооценку двадцатилетней девочки из кромешной бездны отчаянья. В ней едва теплилась жизнь. И всё сложилось бы хорошо, если бы у этой девочки не произошёл перегиб в обратную сторону.
Теперь же Аннель постоянно беспокоилась, как бы абсолютно потребительское и несерьёзное отношение к мужчинам не вышло Джулии боком. Одновременно с тем, как её общее состояние улучшалось, в голове у неё формировалась и крепла крайне специфическая система ценностей, перед которой доктор Ландау оказалась бессильна из-за пережитых сексуальных унижений, что глубже всего отразились на травмированной психике.