Я всей душою с вами, львы !
Шрифт:
На свои предложения я получил краткий ответ в устной форме. Что касается установки ограждений, то мне ответили следующее: "Вы решительно не имеете права указывать членам нашей Ассоциации, как им тратить деньги". Не знаю, каково мнение богатеев, а с моей точки зрения, жизнь людей дороже денег. В течение последующих недель я своими силами огородил три лагеря, в которых жили и работали мои друзья, до этого не имевшие надежной защиты.
В это же самое время передо мной встала другая, еще более тяжкая задача. Я должен был ликвидировать "Тавану" - наш дом. Период аренды подходил к концу, и никто не собирался нам ее продлевать. Слава Богу, что почти все это время Джулия была в отъезде - у меня и то сердце разрывалось, а у нее оно просто не выдержало бы. Ассоциация землевладельцев предложила нам основать новый лагерь далеко на северо-западе,
Пока Джулия отсутствовала, я колышек за колышком, стенку за стенкой разрушал лагерь, сплавляя его как ненужный теперь мусор вниз по Таване - кто знает, может быть, кто и выловит. Однажды утром, занятый такой работой, я услышал с той стороны, куда относил мусор, сердитое ворчание. Я испугался, не попал ли зверь в капкан - всего три дня назад я видел там человечьи следы и подумал, что это могут быть браконьеры, но не нашел ни одного капкана, сколько ни искал.
Я взял ружье и отправился на разведку. Проходя мимо кучи мусора, я снова услышал ворчание - оно исходило из небольшой рощицы высоких деревьев на берегу. Я осторожно подошел туда, опасаясь увидеть находящееся в шоковом состоянии животное. Однако очень быстро выяснилось, что единственным существом, коим овладело беспокойство, был я. Невероятно, но я своими глазами увидел двух брачующихся леопардов! Как назло, кавалер заметил меня. Оставив свою возлюбленную, он сделал предупредительный прыжок мне навстречу, а затем дал деру; дама сердца, естественно, последовала за ним. У меня бешено колотилось сердце; я не мог сойти с места и все смотрел туда, куда они удалились. Потом я отступил на более открытое пространство. Вот так: думал сделать доброе дело и едва не попал в очередную историю! Он же мог напасть на меня вместо того, чтобы обратиться в бегство! Удивительно, но мне и на этот раз повезло!
Вернувшись в лагерь, я снова взялся за скорбный труд. Теперь я разбивал кувалдой бетонные стены - сперва хижину-столовую, затем кухню и, наконец, спальню Джулии - бывший склад всякого добра. Я трудился часами, не разгибая спины; мускулы были напряжены, пот катился градом. Зачем все это? А из принципа: коли нам здесь не жить, то и никому другому тоже. Здесь у нас с Джулией был дом, стены которого знали наш смех и наши слезы. Неподалеку отсюда обрел свой последний приют наш любимец Батиан. И чтоб теперь тут хозяйничали чужие люди?! Чем дольше я работал, тем больше вставало в памяти воспоминаний. Когда наконец пришел день окончательного прощания с "Таваной" и переезда на новое место, я перегородил дорогу ветками и бревнами, чтобы навсегда скрыть от любопытных глаз то, что осталось от нашего дома.
К счастью, сочувствующий мне владелец земель к востоку от долины Таваны выхлопотал мне разрешение основать новый лагерь на своей земле неподалеку от старого, за что я был ему крайне признателен. Я хорошо знал эту землю, так как она находилась в самом центре львиных владений. И вот настал день, когда я отправился выбирать место для нового лагеря. Я поднялся на высокое плато, возможно самую высокую в округе точку, откуда открывался вид на древнюю долину Лимпопо, где густые зеленые заросли окаймляли пересохшее песчаное русло. К западу расстилалась равнина, а за ней находились долины Таваны и Питсани. Видневшиеся на горизонте крохотные точки на самом деле были гигантскими баобабами, которые бескрайность пейзажа делала едва заметными. Это великолепное место привлекло меня отчасти потому, что когда-то много месяцев назад Рафики привела сюда Батиана и меня. Она показала нам укромное местечко, где произвела на свет своего первенца, к несчастью родившегося мертвым.
Расхаживая по новому месту и прикидывая, каким будет мой лагерь, я с удивлением обнаружил следы своего прайда. Неужели случайное совпадение?
В последующие дни я грузил наши пожитки на пикап и перевозил к новому месту. Вымотавшись к вечеру, я любил посидеть среди руин Джулиной комнаты. Здесь кружили тени воспоминаний, связанных с этим лагерем... Погрустив, я принимался готовить себе ужин на стареньком примусе.
В этот период львы приходили ко мне лишь от случая к случаю, и слава Богу - я не хотел, чтобы они почувствовали, что у меня на душе. Но как-то ранним вечером Рафики пожаловала
Перед моим окончательным отъездом львы неожиданно заявились всем прайдом. Тогда я еще не знал, что в последний раз вижу всех пятерых львят и двоих львиц вместе. Дело было вечером, я сидел в наступившей темноте и вдруг услышал, как кто-то громко скребется в ворота. Отправившись посмотреть, в чем дело, я увидел львов. Я почувствовал, что где-то рядом, может быть в долине, должен быть Близнец, потому что всякий раз, когда он находился неподалеку, мои львы не возвещали о своем появлении звуковыми сигналами, а просто скреблись в ворота или терлись об ограду. Я вышел к ним и оказался как равный среди равных.
После этого вечера я видел Рафики и Фьюрейю только с двумя детенышами. Я назвал их Сала и Тана. Оба имени напоминают о Джордже и его любимом заповеднике Кора. Тана - это название большой реки, по которой проходит северная граница заповедника, а Сала - название сухого песчаного русла, впадающего в Тану. Сала - чуть покрупнее была дочерью Рафики, а Тана, особенно красивая юная самочка, - дочерью Фьюрейи. Что произошло с остальными тремя детенышами, я так никогда и не узнал. Было похоже на то, что все они исчезли в одно время возможно, постарался Близнец. Им было около девяти месяцев от роду; ростом они достигали маминого подбородка и весили килограммов по тридцать каждый.
Я скорбел об исчезновении детенышей и думал - может быть, если бы был жив Батиан, и они остались бы живы. Батиан как вожак прайда был опорой и защитой своим сестрам, а это так важно в львином обществе. Не явилась ли смерть детенышей следствием смерти Батиана? Я чувствовал, что так оно и есть, и кусал губы от боли. Подобные ситуации возникали в Тули повсюду. Когда прайды оставались без вожаков, неизбежно возрастала смертность среди детенышей и усиливался конфликт между кланами гиен. Постепенная деградация львиного общества будет продолжаться до тех пор, пока человек не осознает свою моральную ответственность за охрану львов в дикой природе.
В новом лагере должно быть все - и надежная ограда, и комфортабельный туалет. А туалет знаете какой? Отыскивается глубокая расщелина в земле, поверх нее настилаются доски, а на них, в качестве трона, устанавливается перевернутая слоновая челюсть. Блеск! Дел было невпроворот, и одному мне пришлось бы канителиться до бесконечности, если бы не бескорыстная помощь друзей. Их было четверо, моих друзей тсванов, живших в лагере "Хатари", которым владел расположенный ко мне землевладелец и его партнеры. С одним из своих друзей - Бинго - я вас уже познакомил, вторым был рослый мускулистый лагерный смотритель Петрус, третьим - мой старинный приятель Филемон, кровельщик по профессии, а четвертым - его помощник Суна, когда-то участвовавший в деятельности моего антибраконьерского отряда. Пожертвовав своим уик-эндом, они демонтировали двенадцатифутовую ограду, окружавшую территорию примерно в один акр, и поставили ее на новом месте. Мужчины работали как троянцы. В первый день мы разобрали большую часть ограды и выкопали необходимые столбы, перетащили все это в "Новую Тавану", выкопали ямы, поставили столбы и залили бетоном, чтобы ограду можно было установить уже на следующий день.
В эту ночь, после того как мои друзья отправились спать в лагерь "Хатари", произошло странное событие. После захода солнца я уселся в новом, еще не огражденном лагере среди кровельного материала и оборудования. Я боялся - вдруг львы придут к старой "Таване"?
– и пытался представить их реакцию, когда они найдут лагерь разоренным и покинутым.
Небо потемнело, а я все думал о львах, о Джулии и о том, что нас всех ждет на новом месте. Я почувствовал себя ужасно одиноким. Вдруг я услышал неподалеку знакомый басистый зов. Сперва я не мог этому поверить. Но зов донесся опять, и я встал. В сумеречном свете я увидел, как мой прайд, возглавляемый Рафики, медленно движется мне навстречу. У меня сжалось сердце. Каким-то образом львы почуяли, где я, и пришли. Поприветствовав их, я чуть не разрыдался. Хоть меня и заставили покинуть родной дом и убраться куда глаза глядят, но львы поняли это и нашли меня. Это было что-то сверхъестественное.